жаль, но, похоже, у нас нет этой книги. Но я могла бы заказать ее для вас.
— Да, хорошо. Закажите.
На сайте поставщика я обнаруживаю две книги с таким названием.
— Автор вам известен?
— К. Паттерсон.
— К. Паттерсон? — машинально переспрашиваю я.
— Именно так я и сказала. Хотите по буквам?
— Нет-нет, я знаю, как пишется, — тараторю я. — Просто вы меня удивили. Как ни странно, но именно так зовут моего жениха. Даже имя начинается на «К».
— Фантастика.
«Ах ты, язвительная скотина».
— Секундочку, я проверю.
Среди авторов Паттерсона не числится.
— Прошу прощения, но книги с таким названием и автором нет.
— Может, я перепутала фамилию писателя, — пожимает плечами девушка. — А как других авторов зовут?
— Шортер и Дэвис.
— Тогда закажите Дэвиса, — не задумываясь выбирает она.
— Хорошо. С вас предоплата, десять фунтов. Покупательница достает из-под куртки сумочку, извлекает оттуда десятку и шлепает ее на прилавок. Я выбиваю ей чек и предлагаю:
— Если сообщите мне свое имя и номер телефона, я позвоню вам, когда книгу доставят.
— Нет, дать номер не могу, меняю сейчас телефон. Зайду на следующей неделе.
— Но имя-то свое можете назвать?
— Дакота.
Готова поставить последний фунт, что на самом деле имя у нее какое-нибудь вульгарное, типа Бритни или Дестини.
— Хм, какое необычное имя. А вы знаете, что племя дакота относится к народам сиу, что обитают в Северной Америке?
— Чего?
— Ладно, неважно. Что ж, увидимся на следующей неделе.
— Ага, уж не сомневайтесь, — ухмыляется девица.
Разворачивается на своих восьмисантиметровых шпильках и модельной поступью направляется к выходу.
Когда дверь захлопывается, я уже вынесла Дакоте свой вердикт: мне она не нравится, вот совершенно.
Остаток дня приносит лишь четырех покупателей, двое из них раскошеливаются на несколько фунтов. К закрытию касса рапортует о продажах на сумму двадцать семь фунтов и двадцать пять пенсов. Да уж, не самый мой успешный день.
Мелькает мысль перебрать коробку Эрика, но энтузиазма сегодня нет. Ладно, будет чем заняться завтра.
Я запираю дверь и еду домой, с раздражением вспоминая скрягу-пенсионера и Дакоту. Неужели я уже дожила до возраста вечного недовольства и нетерпимости? Впрочем, за тринадцать лет общения с людьми чье угодно терпение истощится.
В глубине души, однако, я осознаю, что подлинная причина в другом. На большинство покупателей грех жаловаться, а если изредка случаются проблемы — что ж, таковы издержки профессии. Нет, в глубине души я точно знаю, что предпочла бы не торговать книгами, а писать их.
Вот только, боюсь, мне это не под силу.
В день своего тридцатилетия я приняла решение стать писательницей. С поразительной наивностью уселась за ноутбук и стала ждать вдохновения на роман.
Так до сих пор и жду, на той неделе начала восемнадцатый.
Это не означает, что семнадцать я уже закончила. Не-а. Я их как начала, так и бросила — одни на десятке страниц, другие через несколько глав. Даже по написании нескольких тысяч слов мое вдохновение неизменно истощается, и повествование бессильно утыкается в тупик.
В отчаянии я назвала собрание своих несостоявшихся романов «Краткость и гадость». И с каждым разом, когда я снова начинаю и снова опускаю руки, рана в моем сердце становится глубже.
Говорят, это «творческий кризис», но сама я так не считаю. Ведь кризис подразумевает, что он наступил в чем-то. У меня же хроническая «творческая пустота», поскольку в голове абсолютный вакуум.
Карл объясняет мои неудачи ненасытным чтением, из-за которого мою голову буквально распирает от чужих историй, среди которых я не могу отыскать свою. Может, он и прав, а может, у меня просто-напросто отсутствует творческая искра и живое воображение, чтобы написать роман.
Зато я стала совсем иначе смотреть на книги, которые раньше считала халтурой. Как бы я раньше ни фыркала над их содержанием, авторы все же изложили свои мысли, рассказали свою историю. И нашли заинтересованного издателя и читателей, готовых отстегнуть свои кровные за их труды. Презрение мое трансформировалось в зависть.
Одно время я подозревала, что отсутствие вдохновения объясняется тепличными условиями моей жизни. Я и вправду не совершила ничего значительного, и на мою долю не выпало грандиозных приключений. Но я знаю, что это отговорки. В мире уйма писателей, чья жизнь еще скучнее моей, однако унылые будни не помешали им сотворить шедевры.
Стивен Кинг сразу после университета стал отцом и во время написания «Кэрри» перебивался низкооплачиваемыми работами.
Джон Стейнбек был женат и во время работы над первым из шестнадцати своих романов занимался убыточным производственным бизнесом.
А Джоан Роулинг писала первый роман про Гарри Поттера, будучи матерью-одиночкой на пособии.
Выдающиеся произведения выросли на самой заурядной почве.
Думаю, это либо дано, либо нет. И заставляю себя принять прискорбную истину, что мне, похоже, все-таки не дано.
Так что в обозримом будущем я так и останусь хозяйкой книжного магазина — под насмешки тысяч бумажных напоминаний о собственной неспособности делать то, что по-настоящему хочется.
3
Я переступаю порог пустого дома. Из-за горестного препарирования прошедшего дня у меня напрочь вылетело из головы, что Карл вернется с работы поздно. Что ж, не стоит упускать возможность насладиться покоем, и я направляюсь прямиком в ванную.
Зажигаю пяток ароматизированных свечей и бросаю в ванну лавандовую бомбочку.
Десять минут спустя я осторожно опускаюсь в воду и закрываю глаза. Если и существует ощущение блаженнее, чем от погружения в горячую ванну, мне еще только предстоит его открыть.
Движимая исключительно бездумной решимостью и неизменным оптимизмом, я начинаю перебирать идеи для своего восемнадцатого романа. Недостатка в таковых нет, однако каждая абсурднее предыдущей, так что все они моментально отвергаются.
Душераздирающая тяжба разведенки за попечительство над своим котом? Ага, еще и назвать «Плач о мистере Миттенсе», в честь злобного котяры из мультика «Джонни Тест».
Кошмар.
Трудный подросток пытается вырваться из болота среднего класса, борется с зависимостью от денег? «Ад Хайгейтской школы».
Глупость.
Или вот: женщина затевает бурный роман во время непродолжительной загородной практики по бухгалтерскому учету. Что-нибудь вроде «Тридцать ночей с мужчиной-мечтой: сексуальный Excel».
Тупее не придумаешь.
Да что, черт побери, за дичь? Как-никак, я образованная женщина с красным дипломом по англистике! Откуда у меня в голове весь этот хлам?
Даже умиротворяющий аромат лаванды не способен унять охватившее меня раздражение.
Я выбираюсь из ванны, облачаюсь в пижаму и угрюмо топаю на кухню. Пересматриваю планы на ужин и сооружаю омлет с сыром, который ковыряю перед телевизором в уютной гостиной.
На рекламной паузе мое внимание привлекает анонс фильма «На пятьдесят оттенков
