Книга В омут с головой - Калеб Азума Нельсон

Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35

понятия не имеет, к чему это приведет. Когда страдаешь, время движется нелинейно. Что есть линия, как не путь, который нужно пересечь, пройти, перейти? И что теряется, что обретается в этом путешествии? В любом случае она его совершила. Здесь никого нет. Ее губы у самого динамика, поток дыхания отзывается в нем хлопками, вибрацией. Чтобы расслышать, надо приложить телефон ближе к уху. Она говорит, здесь никого нет – лишь отпечатки ее ног на золотом песке. И теплые волны океана. Просто надо было убежать. Прийти в себя. Начать дышать. Небо тоже необитаемо – ни облачка. Голубая жара. Лето в январе. Забавно работает время. Заставила себя пройти через все линии, чтобы оказаться здесь. Прочертила прямую от себя к нему – все сама – чтобы стать ближе. Нет, линия всегда была, есть и будет, но она старается усилить, укрепить ее. Кровь и кости по воде… Где сустав? Где трещина? Где перелом? Все это так сложно. Язык подводит нас, особенно если рот закрыт. Все так… слишком. Она лезет в карман, там пусто – лишь голубая жара, лето в январе, золотой песок забился меж пальцев, тихо шумит вода. Приди в гармонию, дыши. А еще – спасибо. Она благодарна.

Ты говоришь:

Тебе не всегда нравятся те, кого ты любишь безусловно. Язык постоянно подводит нас. У слов такие шаткие значения. Лишены смысла все, кроме непроизнесенных. И любые слова ничтожны, когда дело касается настоящей благодарности, невыразимой даже через «спасибо», но спасибо и на том.

У тебя это тоже есть. Как и у большинства. Попробуй еще раз: ты знаешь, что такое провести черту самостоятельно. Ты знаешь, как тает твой гнев, когда он смеется над собственной шуткой – и слезы льются, льются, льются. Ты знаешь, как слезы могут литься, литься, литься. Это случилось внезапно, несколько лет назад. Пришлось свернуть на темную аллею, чтобы поплакать там, как плачет ребенок по отцу. Какая ирония! А на самом деле: где сустав? Где трещина? Где перелом? При каких условиях безусловная любовь рушится? Ответ: ты всегда будешь плакать по отцу.

Вспоминается фотография Дональда Родни под названием «В доме моего отца». Там смуглая рука вверх ладонью, изрытой складками; на ладони стоит крохотный ветхий домик, скрепленный в нескольких местах булавками. Бывало, тебе виделось, что ты несешь дом своего отца, а это значит, что ты несешь часть дома, который нес он: часть дома отца своего отца, и каждый делал то же самое… Хотелось сжать руку в кулак, раздавить домик, сжать в ладони, но, возможно, стоит отворить его двери, осмотреть светлые комнаты, заглянуть в темные и поискать, что ускользнуло от взгляда. А затем уйти, оставив с миром и дом, и себя. И ее.

Она говорит:

Язык подводит нас, как порой и наши родители. Мы все друг друга подводим – сильно и не очень, но, послушай, когда мы любим, то верим, а когда не любим, то повреждаем этот сустав. Она не желает ломать его, может, этого и не произойдет, но лучше не проверять. Она тоже не религиозна, но знает, чего хочет.

Ей не терпится вернуться домой, в знакомое место. Может, там к ней придут логика и ясность. И определенность.

7

– Ты обедала?

– Не-а.

– Тогда я закажу. Китайская, индийская, тайская или карибская? – спрашиваешь ты.

– Карибская до нас век не доедет. Может, Китай?

– Ага, китайская всегда подходит.

Прижав телефон ухом к плечу, пытаешься удержать корзину с продуктами в руках.

– А чего именно хочешь? – спрашиваешь ты.

– Скинь в сообщении меню. Хотя… можно просто что-нибудь с курицей. Или нет, ребрышки. Да, возьми мне, пожалуйста, ребрышки.

– Оки-доки. Скоро буду.

Придя домой, достаешь продукты, которые она точно любит, но сама не купила бы: сладкие тайские чипсы с чили, соевое молоко, чай с бергамотом. Вы всего лишь договорились посмотреть отснятые для вашего проекта материалы, но тебе хочется, чтобы она чувствовала себя уютно, как дома.

У тебя слишком тихо. Оглушительное отсутствие людей. Каждый раз, как ты приходишь к ней, из переносной колонки раздается музыка. Что поставить? Что намекнет, что ты не воспринимаешь эту встречу как нечто большее? Отсутствие подобных мыслей, впрочем, уже поздно.

Стук в дверь. На пороге крепкий, улыбающийся мужчина с промасленным бумажным пакетом доставки. Она появляется из-за угла твоего дома, очень спешит и сталкивается в калитке с курьером.

– Прости, что задержалась. – Вы обнимаетесь на пороге, а когда ты отстраняешься, она спрашивает: – Можно признаться?

– Давай.

– Нигде я не задержалась. Просто опоздала. Лень было собираться.

– Да все в порядке, заходи.

Она смотрит по сторонам, как первооткрыватель, исследующий местность для нанесения на карту. Взгляд скользит по фотографиям в коридоре, пытается найти логическую связь, обрабатывает полученные данные. Она прокладывает маршрут на основе сходства и сразу идет на кухню набрать воды в чайник.

– Чай будешь?

– Это разве не я должен тебя спрашивать?

– Ну, уже поздно. – Она заглядывает в несколько шкафчиков и находит чай с бергамотом. Видит твою хитрую улыбку.

– Что? – спрашивает она.

Мотаешь головой:

– Куда ты потом?

– В свою старую школу. Путь неблизкий, честно говоря.

– О, обязанности выпускников? Перед школьниками выступать будешь?

Она смеется:

– Вроде того. Ты с молоком пьешь?

– Спасибо, без, – отвечаешь ты, открывая холодильник и протягивая ей пакет соевого молока. – Я в прошлом году нечто подобное делал.

– А ты где учился?

– В Далвиче.

Пауза.

– Ты учился в том самом Далвиче?!

– Поблизости. Те же принципы, то же общество, та же оплата.

– Как так вышло? Мне интересно.

Вышло совсем не так, как предполагалось. Тебе не понравилась та огромная школа для мальчиков, ее просторы и твой дискомфорт, в котором ты позднее узнаешь тайное предубеждение. По пути домой, с другой трассы, в объезд дорожных работ, ты увидел небольшую школу смешанного обучения. Небольшая – понятие относительное: со стороны не было видно, сколько места она занимает, но, судя по безупречному газону перед краснокирпичной громадой главного здания, она была больше, нежели твое предпубертатное сознание могло представить.

Это последние твои экзамены и последний вариант, который у тебя был. С добрым мужчиной – а эта доброта, как оказалось впоследствии, редко обходится без фундамента определенных знаний и осведомленности – вы говорите об «Арсенале» и «Манчестер Юнайтед» на «собеседовании». Затем он ведет тебя к рассыпчатым брусочкам печенья, рядами выложенным на столах в фойе женщиной из Ямайки. У нее во рту золотой зуб. После вы с ней подружитесь. Мама так и не расскажет, что именно о тебе сказали – тайна рекомендательного

Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35