Ее светлые, орехового цвета глаза сузились.
— Разве тебя может что-нибудь оскорбить, Деклан Гейтс? У тебя столько же чувств, как у этой шпаги.
Он взглянул на лезвие шпаги, восхищаясь ее совершенной отполированной поверхностью. А еще он гордился тем, что может быть жестким и холодным и что умеет вести бизнес, не примешивая в него ни малейшей доли эмоций.
Странно тогда, почему же кровь закипает у него в венах при одной лишь мысли о том, что Лили Уортон пытается купить его?
Ведь как бизнесмен он должен всего лишь рассмотреть предложение своей подруги детства и потом всю дорогу по пути в банк смеяться над ее наивностью.
Но как мужчина…
Шпага обожгла ему ладонь.
— Пять миллионов долларов — это большая сумма. — Он задумчиво склонил голову.
Она облизнула высохшие губы, и этот почти незаметный жест заставил быстрее бежать кровь в его венах.
— Я знаю, Деклан, для тебя это не так уж и много. Наверняка это стоит больше… но, если ты продашь дом мне за пять миллионов, у тебя будет гарантия, что я смогу потом компенсировать твои расходы, и весьма щедро.
Щедро, это как? Нет, в этой жизни справедливости точно нет, с горечью подумал Деклан.
Разве справедливо, что его отец погиб от пулевого ранения где-то далеко в лесах, оставив сыновей с холодной, не любившей их матерью? Разве справедливо, что его старшие братья так рано ушли из жизни? Разве справедливо, что Лили отталкивает его прочь, предлагая деньги как чужому человеку, словно между ними никогда ничего не было.
Так, значит, вот как будет: у него есть товар, который так нужен Лили. А ему нужна Лили. Напрашивается сделка…
— Десять миллионов. — Он сцепился с ней взглядом, поигрывая шпагой.
Ее глаза округлились. Она шагнула к нему, заметно напрягшись.
— Десять миллионов долларов? Деклан, ты серьезно?
— Да, как никогда.
Мгновение она колебалась, но лишь мгновение.
— Хорошо. Я согласна.
Острая боль пронзила его сердце, когда он понял: она все-таки собирается от него откупиться, чего бы ей это ни стоило.
Нет. Он не сдастся. Засунув шпагу под мышку, он грациозно поклонился, взял Лили за руку; поднес пальцы к своим губам и поцеловал.
Его тотчас охватило желание. И кровь в сто раз быстрей побежала по его венам.
Какая удивительная женщина! Ее фирма была маленькой, и доходы не столь большими. Чтобы собрать десять миллионов, ей придется занять огромную сумму под большие проценты. Либо продать компанию.
Он же поставил на кон собственное сердце.
Деклан снова поклонился ей.
— Буду ждать поступления денег.
И попятился назад, словно средневековый рыцарь, отказывающийся повернуться спиной к даме своего сердца. Горечь грядущей победы жгла ему душу. Если он выиграет, то ему будут принадлежать сразу и женщина, и ее компания, и дом.
— Эти рвачи Гейтсы не способны даже на малейшее проявление благородства, — причитала мама Лили, ставя пустые чашки на поднос, чтобы отнести их на кухню. — Столько богатства — и ни капли доброжелательности.
Лили машинально взяла тарелку с печеньем.
— Но, мам, ты же не можешь упрекать их в этом. Ничего, я еще покажу им, почем фунт лиха.
Она пошла следом за матерью на кухню и положила тарелку с печеньем на стол.
— Лили, ты же знаешь, я обычно одобряю все твои действия. Я горжусь твоими успехами, но, честно говоря, сейчас я ужасно переживаю: ты точно сможешь выиграть это дело?
Лили тяжело вздохнула.
— Мне нравится мой бизнес, мама. Поэтому я и решила ввязаться в это дело. Не будь у меня никаких художественных склонностей, я бы наверняка занялась чем-нибудь другим… скажем, крысиными ловушками. — И она скрестила руки на груди.
И как всегда, мать даже не взглянула на нее.
— Очень смешно. Я знаю, ты считаешь меня старомодной, но я просто придерживаюсь старых традиций. Уортоны всегда гордились своим интеллектуальным преимуществом, особенно познаниями в академических науках. Мы никогда не были дельцами или торговцами. С твоими мозгами ты могла бы…
— Мам, может, не надо опять? Я не хочу быть профессором. Я уверена, мой отец был самым лучшим мужчиной на свете, но я не он. Мне нравится вести переговоры, планировать дела и наращивать обороты своей компании.
— Да, конечно. Я просто считаю, что это не совсем женское дело, — пожала плечами мать, домывая грязную посуду.
Лили поняла, что не в силах победить в этом споре. Мать ей не переубедить!
— Мам, я решила вывести свою компанию на более высокий уровень.
— Что? Ты хочешь сказать, что попытаешься выйти на национальный рынок со своей продукцией? — медленно произнесла мать, словно желая удостовериться, что она правильно поняла дочь.
— Вот именно. Если торговать обоями и занавесками не только в нашем районе, но и по всей стране, а быть может, и за рубежом, я непременно наберу необходимую сумму денег на дом и мельницу.
— Я думаю, что он попросту отказал тебе, и все. — Мать взяла цветное полотенце и принялась протирать чашки.
— Вчера я встретилась с ним еще раз. — Девушка пыталась произнести это как можно проще. Но ей это удалось не слишком хорошо. Со вчерашнего дня у нее внутри оставалось какое-то беспокойное чувство. Возможно, она просто переживала из-за такой огромной суммы — как никак, десять миллионов.
— Держалась бы лучше от него подальше! Этот парень всегда приносит одни неприятности. — Она покосилась на Лили поверх очков.
Лили отвела взгляд.
— Не переживай, он же не на свидание пригласил меня. Я просто пытаюсь выкупить наш дом.
— И что он сказал?
— Сказал, что готов продать дом и мельницу за десять миллионов.
— Сколько?! Десять миллионов! Чистый разбой средь бела дня!
— Да. Это много. Намного больше, чем оно того стоит.
— Это еще слабо сказано.
Лили сглотнула.
— Да. Но здесь деньги не самое важное. Если у людей не будет рабочих мест, Блэкрок просто вымрет, постепенно превратившись в город-призрак. Рыбачить, сама знаешь, здесь невозможно, потому что прибрежные скалы слишком высокие и крутые. А когда перестала работать мельница, вообще все стало плохо. Никаких предприятий. Большинство ребят, с которыми мы учились, уже давно переехали в Бэнгор или Портленд, либо вообще покинули штат. Людей остается все меньше и меньше, и то в основном старики, детей почти нет, школа пустует. Через несколько лет вообще закроется. — Она тяжело вздохнула, пытаясь не выдать своих чувств. — Десять миллионов долларов не такая уж большая цена, когда решается судьба стольких людей. Ведь прогресс моей компании откроет перспективы для роста города. А что касается этого прекрасного дома на холме, я бы все за него отдала. Он еще тысячу лет простоит, если за ним смотреть. А если бросить и не ремонтировать, он придет в запустение через пару лет.
