благовонное и целебное миро, коим помазывались больные и получали исцеление. По этой причине, к его гробу притекали люди со всех сторон земли, ища исцеления своим болезням и получая его. Ибо тем святым миром исцелялись не только телесные недуги, но и душевные, и были изгоняемы духи лукавые».
Любопытная вещь это «миро». У одних праведников все мощи, а у других только голова источают это «миро». И, хотя это вещество приготовляется где-нибудь на небе, от него пахнет душистыми маслами, смолами и травами, растущими здесь на земле. Монахи несут заботы о том, чтобы не прекращалось его источение и чтобы золото всегда приливало в монастырские кружки и сундуки. Здесь еще более полное надувательство верующих простаков, чем в случаях со всяческими «мощами».
Затем в житиях идет четыре длинных рассказа о чудесах. Все эти рассказы возникли явным образом в поповской среде. В одном из них «патриарх с собором» пьянствуют у богача. Когда они выпили все вино, сосуды, по молитве хозяина Николая, опять наполнились вином, о котором патриарх говорит: «никогда не пивал я такого вина». Словом, это — переделка евангельского сказания «о браке в Кане Галилейской». А главная мысль рассказа заключается в том, что Николай по достоинству равен со Спасом Христом и пресвятой богородицей.
Веселый патриарх этого рассказа, отказавшийся признать за Николаем столь высокое положение, как за Христом и богородицей, попал на корабль и потерпел крушение. Утопая, он раскаялся. «Внезапно явился святой Николай, шествуя по морю, как по суше, приблизился к патриарху и взял его за руку со словами: «Афанасий, или тебе в бездне морской понадобилась помощь от меня, происходящего от простых людей».
Происхождение Николая приплетено здесь ни к селу, ни к городу. Житие ясно говорит, что родители его были «люди богатые и знатные», и всю свою жизнь он был связан с такими же богатыми и знатными людьми. А вот тут уже началась подделка его под «простонародье».
Второй рассказ поучительного содержания. Смысл его тот, что следует хорошо праздновать день Николая: яствами, вином и т. д.
Третий наставительно указывает, что по меньшей мере треть достояния надо отдавать в Церковь, т.е. попам.
Четвертый заканчивается «честным праздником», который устроил митрополит.
И в этих сказаниях Николай приходит на помощь людям зажиточным или даже богатым. Он не с бедными, не с крестьянами, а с богатыми, с веселящимися тунеядцами; он благословляет не кусок черствого хлеба крестьянина, а роскошные трапезы у богачей.
Таков Николай в житиях. Крестьянство переделало его по-своему, — а попы оказали покровительство такой переделке, потому что крестьянский Николай лучше привязывает массы к церкви, т.е. к попам, чем мирликийский епископ, каким он представляется в житиях.
2.
Как избежать ада и попасть в рай.
I
Николай Чудотворец — любимый святой нашей деревни. Для нее он не столько Николай Чудотворец, сколько «Микола милостивый». Даже в так называемых «Житиях святых» его жизнеописание совершенно не похоже на жизнь того Николая, который существовал в действительности и о котором сохранились некоторые исторические известия. А деревня дополняет «житие» Николая своими рассказами, которым она верит и не верит, но которые она во всяком случае охотно слушает.
Уж очень на удачное время пришелся праздник зимнего и вешнего Николы. Как раз около дня зимнего Николы «солнце поворачивает на лето, зама - на мороз». Начинают прибывать дни. В языческие времена такой перелом отмечался у всех народов религиозными празднествами. Празднества сохранились и по переходе в христианство, — только языческий бог, в честь которого они устраивались, заменился христианским святым, — в данном случае Николаем.
Да и вешний Никола пришелся на удачное время. Именно около вешнего Николина дня начинаются некоторые важные полевые работы в средней России.
Южная Русь меньше чтит Николая; вешний Никола приходится там на время, когда пахота и посев уже давно закончены. Николай Мирликийский вырос в высокочтимого бога с того времени, как земледельцы славяне, принявшие веру из Греции, передвинулись из Приднепровья в теперешнюю среднюю Россию. Здесь климат такой, что вешний Никола приходится на дни, когда начинается сев яровых хлебов. Вот тут-то он и превратился в крестьянского бога. Одного зимнего Николы для этого было бы недостаточно.
Много рассказов сложила деревня о своём боге, который неизменно выступает в ней мужицким защитником и печальником. Вот один из этих рассказов.
В холодную осеннюю ночь постучался к деревенскому богатею мужичёнко в насквозь промокшем драном зипунишке. «Пусти ради бога обогреться! Сбился я с дороги, продрог, из сил, выбился!» — «Много вас, шантропы, шляется! Проходи, а не то выпущу собак, узнаешь тогда, как бродяжничать».
И побрел мужичёнко, подошел к самой бедной хате, постучался в окно, и горемыка-мужик пустил путника к себе. Да и не только пустил, но и усадил с собою за ужин. А весь ужин состоял из краюхи хлеба и пустых щей, подправленных ложкою масла, которое блестками плавало на щах. Поел мужичёнко и говорит: «Спаси вас, господи! Да пошлет вам бог столько червонцев, сколько блесток на щах».
На следующее утро поднялись, поели хлебушка, путник помог хозяевам по хозяйству и отправился в дорогу. Хозяйка стала мыть посуду. Смотрит, —та миска, из которой вчера ели щи, почти до краев полна золотом. Побежала к соседям, и в несколько минут вся деревня узнала, что Николай Чудотворец ночевал у мужика.
Узнал об этом и богатой и быстро смекнул, что надо делать. Он велел работнику заколоть самую жирную свинью, а жене скорей приниматься за стряпню, сам же побежал в погоню за Николаем. Догнал его за околицей и говорит: Прости ты меня, Николай Чудотворец, не узнал я тебя. Иди ко мне, - я во как тебя угощу». Подумал Николай и пошел к богатею.
Сели за стол. Хозяйка не ударила лицом в грязь; щи были покрыты сплошным жиром, который трудно было размахнуть ложкой. И кончилось дело тем, что богатей за все свое усердие получил только один червонец.
II
Но так богатей промахнулся на земле. На небесах богатые умеют устраиваться надежней и лучше.
Я до сих пор ясно помню хорошее «поминанье», которое у было у бабушки. Это была маленькая книжечка в коричневом переплёте. Сначала шли белые страницы, на которых славянскими буквами были написаны имена поминаемых «за здравие» и «за упокой». Я наизусть знал все имена. И каждый раз, когда дьякон добирался до них, начинал усердно креститься и отвешивать поклоны, украдкой бросая многозначительные взгляды на окружающих глядите, мол, я не какой-нибудь, это поминают «моих».
Однако наиболее
