голубые глаза еще ярче.
— Думаю, он предупредил насчет меня.
— Да, это тоже. — Странный разговор, который мы никогда не вели до этого. Я пытаюсь сгладить неловкость. — Но по-своему. Он просто хотел узнать правду, а не угрожал мне.
Она колеблется, когда нам приносят наши креманки с мороженым. Три нежных шарика, один — зеленый чай, второй — красные бобы и последний — ваниль у нее и манго у меня. Она погружает ложку в зеленый шарик, но останавливается и смотрит на меня.
— Я просто дразнила. Ты ведь знаешь это?
— Конечно. — И это не разочарование распустилось в моей груди. — Я сказал ему все как есть.
— Хорошо.
Она пробует первую ложечку и издает мягкий соблазнительный звук, что слишком женственно, на мой взгляд.
Или просто достаточно женственно.
— Ням, — шепчет она, ее глаза закрыты, а губы…
Ее губы.
Кончиком языка она слизывает остатки мороженого с верхней губы, и вся кровь в моем теле меняет свой курс.
Нет необходимости беспокоиться о насыщении кислородом органов, мой член стоит по стойке смирно.
Привет, рот Кары. Приятно познакомиться. Член Тоби, готов приставать к вам.
Я кашляю. Господи Боже…
— Все хорошо? — спрашивает она, смотря на меня в замешательстве.
Не-а.
Точно не хорошо.
Я прочищаю горло и беру ложку в руку.
— Я просто думал о твоем брате, — говорю я хрипло. М-да, Бен. Мистер Гиперопекающий. Мистер Семейные делишки. Мистер Возможно-хочу-ребенка. Да. Это хорошее отвлечение от неуместных чувств. — Думаю, он в паре шагов от того, чтобы заказать невесту по почте.
Она вздыхает.
— Моя бабушка произнесла мне «ты-должна-выйти-замуж» речь. Сегодня она надавила, как Бен и говорил.
Я хмурюсь.
— Почему? — В случае с Беном это имело смысл. Ему тридцать пять, он глава семьи. Я могу понять, почему его бабушка хочет женить его. Черт, я могу понять, если Бен сам захочет жениться.
Но Кара просто ребенок.
Нет, мы все вместе выяснили, что она уже не ребенок. Взрослая девушка, которая была ребенком некоторое время назад и которая слишком молода для подобных бабушкиных планов.
Она кривит лицо, зажмуривается, потом открывает один глаз и смотрит на меня.
— Думаю, у меня есть решение.
Что-то в том, как она смотрит на меня, — «не суди меня» или «могу ли я тебе доверять» — заставляет мою грудь сжаться.
— О чем ты?
Она медлит, потом переводит взгляд на свое мороженое. Еще одна ложка, еще один неприличный стон.
— Не хочешь рассказать мне?
Я пробую свое собственное мороженое. Великолепно. Сладкое кремовое, и неожиданные японские вкусы делают его намного интереснее.
— Вероятно, мне не следует.
— Я не скажу Бену.
Она нерешительно смотрит на меня.
— Правда. — Я дарю ей небольшую улыбку.
— Я верю тебе. Ты же не рассказал ему о моем аресте.
— Фактически, это не арест, записей ведь нет.
Я позаботился об этом.
— Верно. — Она вздыхает, прежде чем выпрямиться. — Я ненавижу свидания.
Прекрасно. Никаких свиданий. Ни один мужчина не будет достаточно хорош для тебя. Вспышки ревности, яркие и ожесточенные, даже более неожиданные, чем травяные нотки зеленого чая в моем мороженом. В отличие от десерта, нет ничего сладкого и вкусного в моем собственническом порыве. Это неправильно и неуместно.
— То есть выходить замуж в планах не значится? — удается выдавить мне. — Это правильно. Просто продолжай быть собой.
Продолжай быть веселой и замечательной и придерживаться целибата.
— Но бабуля права.
Нет, нет.
— Да ну?
— Для меня это не есть хорошо, да. Но она хочет этого, и…
— Ты выйдешь замуж только для того, чтобы осчастливить бабушку?
Ее глаза расширились от резкости в моем голосе.
Я сжимаю ложку в ладони и, посмотрев вниз, понимаю, что погнул металл.
— Я не знаю. — То, как падает ее голос, дает мне подсказку, что я сморозил глупость, которую, она надеялась, я не сделаю… я осудил ее, и она закрылась. Черт.
— Эй. — Я выпустил ложку из руки, дотягиваясь своими пальцами до ее запястья. Ее пальцы настолько маленькие по сравнению с моими, тонкие и длинные, как и вся она. Я игнорирую проходящие сквозь меня импульсы, когда прикасаюсь к ней. — Прости меня.
Она пожимает плечами.
— Я понимаю, что это смешно. Просто моя бабушка — все для нас, ты знаешь об этом?
Знаю. С одной стороны, это знак, что мне следует сосредоточиться на своем бизнесе и оставить семью Руссо жить так, как они хотят.
С другой стороны, жизнь коротка.
— Как насчет закончить ужин и прогуляться? Ты можешь рассказать мне, что бабушка хочет, чтобы ты сделала, а я приложу все усилия, чтобы не считать это ужасной идеей.
Она смеется.
Как же мне этого не хватало. Я достаю телефон из кармана.
— Эй, когда ты возвращаешься? Я лечу в Торонто завтра вечером.
— Во второй половине дня. — Она одаривает меня небольшой печальной улыбкой, но в ее глазах все еще пляшут смешинки.
Нет места для сожаления. Я уже перенес последние две встречи.
— Какая авиакомпания?
Она называет мне детали полета, бросая на меня «что-ты-делаешь» взгляд, и я отправляю сообщение своему ассистенту, инструктируя забронировать мне билет на ее рейс и пересадить Кару в первый класс, если вдруг она еще не там.
— Как долго ты будешь в Торонто? — спрашивает она, пока мы пробираемся сквозь оживленные улицы Бруклина.
— Всего день, как и здесь. У меня несколько запланированных встреч. Здесь, в Торонто, Лондоне, Дубае и Токио. На следующей неделе я снова буду дома.
— В своей лаборатории высоко над океаном.
— Ага.
— Ты счастливчик, — бормочет она, ее взгляд смягчается, когда она смотрит на меня.
Я уворачиваюсь от идущей на нас толпы, моя рука лежит на ее спине. Она указывает на парк в конце улицы, и тогда я снова смотрю на нее.
Не занимает много времени дойти до парка. Два квартала. По крайней мере, дюжина брошенных взглядов. Внезапно я чувствую себя слишком большим, немного неуклюжим, словно не в своей тарелке, потому что все, что я могу видеть — мягкий розовый рот Кары. Ее сияющие глаза и великолепное лицо. Она единственное в этом мире, что красивее Тихого океана.
Я не знаю, что мне делать дальше. Это определенно глупо.
И абсолютно стоит того.
Глава 6
Кара
Тоби продолжает смотреть на меня, когда мы заходим в Проспект-парк. Мы, наконец, уходим от шума улиц. Уже смеркается, и, вероятно, мы не сможем прогуливаться долго, потому что скоро стемнеет, но я все никак не начинаю разговор.
Я замедляюсь, и он подстраивается под мой темп. Ноги Тоби длиннее моих, но
