лет позади, но все еще потерян. Она изменила все это. Она смыла всю эту боль, страх и вину, и через некоторое время все это стало чем-то другим, чем-то, кроме воспоминаний или прошлого. В каком-то смысле оно умерло.
"Любовь убила его". Гарри поднимает бровь, довольный своей оценкой.
"Да", - говорит Гордон. "Наверное, да".
Появляется бармен с их напитками, предлагает оплатить счет и уходит.
Гарри поднимает свой бокал. "За Кэти".
"За Кэти".
Они звенят бокалами и выпивают. Гордону жаль Гарри. В отличие от него и Кэти, Гарри был женат дважды, и оба раза закончились разводом. Его первая жена умерла несколько лет назад, а вторая снова вышла замуж и не общается с ним уже несколько десятилетий. У него двое взрослых детей, которых он тоже не видел много лет, и несколько внуков, с которыми он даже не знаком. "Я рад тебя видеть, Гарри. Мне... нужно было тебя увидеть".
"И тебе тоже. Я уже начал волноваться, давно от тебя ничего не было слышно". Рискую показаться жалким старым дураком, но боюсь, что ты мой единственный друг, Гордон".
"Тогда мы оба жалкие старые дураки, потому что ты тоже мой единственный друг. Кроме Кэти, ты единственный настоящий друг, который у меня когда-либо был".
Некоторое время они пьют молча. Бармен сидит на табурете и читает роман в мягкой обложке - изъеденный экземпляр "Ребенка Розмари" Айры Левина. Снаружи продолжается дождь. Они не видят его, но слышат, как он бьет по стенам, словно злясь, что не может попасть внутрь.
"С тех пор как я потерял Кэти, - нерешительно говорит Гордон, - происходят странные вещи, Гарри".
"Какие?"
"Иногда ночью, когда очень тихо, я клянусь, что слышу, как кто-то шепчет мне в моей спальне. Но я включаю свет, и там никого нет".
"Что они говорят?"
"Мое имя. Снова и снова".
" Ты узнаешь голос?"
"Нет", - говорит он, его глаза становятся влажными. "Но я знаю, кто это".
"Ерунда." Гарри взмахивает рукой, как бы очищая воздух между ними. "Тебе нужно перестать курить так много травы. Ты уже не ребенок".
Где-то вдалеке, а может быть, только в глубине сознания Гордона, раздается неземной звук саксофона, играющего медленную, чувственную, похожую на сон мелодию. Он делает еще один глоток своего напитка, затем закрывает глаза.
Падают белые и черные шары... люди в официальных нарядах празднуют и смеются, льется шампанское... и там, в другом конце комнаты... видение... самая красивая женщина, которую он когда-либо видел... смотрит... смотрит на него... прежде чем отвести взгляд с застенчивой улыбкой...
Он открывает глаза, и все исчезает, все пропадает. Его руки дрожат. "Прости меня, Гарри. За все, я... Прости меня".
"Прекрати. Ты всегда был рядом со мной. Я был рядом с тобой".
Кровь брызнула на треснувшее зеркало в ванной...
"Ты был для меня лучшим другом, чем я для тебя".
"Мы все делаем свой выбор, Гордо. Ты знаешь это лучше многих".
"Прошло уже более сорока лет, а мы ни разу не говорили о той ночи, Гарри. Ни разу".
Приглушенные крики разносятся эхом по темному коридору...
"С чего бы это?" Гарри ерзает на своем стуле. "Нечего обсуждать. Это было очень давно".
"Иногда мне кажется, что все это было сном. А тебе?" Гордон смотрит на него с надеждой, но беспомощно. "Ты когда-нибудь думал, что это был просто пьяный, наркотический, галлюциногенный сон?"
"Конечно. Разве это не кажется гораздо более разумным, гораздо более вероятным?"
"Но веришь ли ты в это?"
"Неважно. Мы уже старики. В любом случае, часы тикают. Они тикают уже очень долго, и они начинают идти на убыль".
"Мы просто притворяемся, правда?" тихо спрашивает Гордон. "Выхода нет".
"Мы живем в долг. Но разве не все?"
Кровь... так много крови...
Гордон вытирает глаза и допивает свой напиток. Видения исчезают, но руки продолжают дрожать. "Как ты думаешь, этот дождь скоро прекратится?"
Гарри откидывается назад в густые багровые тени. Он так и не дает ответа.
Но Гордон знает, что у него есть ответ.
3.
Где-то неподалеку звонит телефон. Старый телефон с вращающимся механизмом, похожий на колокольчик, он есть, но очень слабый, очень далекий. Кажется, он звонит вечно, и никто никогда не отвечает. Возможно, никто не слышит его, кроме него самого.
Кровь. Здесь так много крови. Повсюду. На полу и стенах, на потолке, на окнах. Как может быть так много крови? Это кажется невозможным. Но это так. Его обнаженное тело забрызгано кровью, волосы испачканы и слиплись, а руки покрыты ею так, словно он окунул их в банку с темно-красной краской.
Когда звон стихает, из темноты доносится шепот. "Гордон..."
За окнами, забрызганными кровью, город ждет. Невидимые твари сидят на крышах и прячутся в переулках, садятся на припаркованные машины и наблюдают из водосточных труб. Теперь он это знает. Он чувствует их. Завеса стала прозрачной. Но скоро все эти вещи вернутся в невидимый мир, в тень, и они больше не будут его волновать. Больше не будут. Не сейчас...
Страшный крик разрывает тишину. А затем... слезы... огромные, захлебывающиеся рыдания от агонии и боли, от осознания...
"Гордон..."
"Что я наделал?" Еще один крик, уже его собственный. "Господи, что я наделал?"
Телефон снова начинает звонить, поглощая крики и утягивая их обратно в непроглядную тьму, из которой они пришли...
"Гордон?" Голос Кэти, теперь уже не шепот, как раньше, а очень мягкий, очень слабый... "С тобой все в порядке?"
Видения изгибаются и пульсируют, как вода, медленно исчезая и превращаясь в дорогу и сильный, непрекращающийся дождь. Гордон притаился в глубоком дверном проеме заброшенного здания, укрывшись под карнизом. Вода льется с крыши сверху, с громким плеском заливая тротуар и размывая улицу и здания за ней. Он сосредотачивается и вспоминает, где находится.
Слышен другой звук, едва различимый из-за дождя. Пение... музыка...
На другой стороне улицы полуразрушенное, но действующее здание, когда-то бывшее складом, превратилось в импровизированную церковь. Как по команде, две большие, похожие на сарай входные двери распахиваются, открывая внутреннее пространство церкви. Гордон остается на месте и некоторое время наблюдает за происходящим. Выходит пожилая женщина, ее голова покрыта полиэтиленовой банданой, завязанной под подбородком. Крепко сжимая сумочку, она хромает под дождем по улице.
Прихожан немного, и, похоже, они состоят в основном из пожилых и бездомных людей, но все они ликуют, танцуют и поют зажигательную госпел-мелодию. Проповедник, кругленький человечек со стрижкой Ларри Файна и в пудрово-голубом костюме, расхаживает по небольшому помосту. Позади него
