будто первый лед на луже.
Главное, ведь что? Главное, смотреть под ноги и не подпускать никого с заступом! А там, будь что будет!
Чтобы выбраться из оврага, не копая ступенек, нужно пройти с пол лиги по заросшему топкому руслу. Пробиваться сквозь овражную густоту было трудно. Бертран хотел добычу утащить за раз, но вскоре расстался со всем нажитым добром, кроме топора и денег… А портки и вовсе сразу выбросил — ни к чему столь поганая одежка.
Бертран бесчисленные раз обошел Суру вдоль и поперек, выискивая следы живых. Но разве что несколько куриц, не замеченных грабителями, да перепугано хрюкала откуда-то из-за огородов свинья. И вороны. Очень много ворон! Сперва он пытался их отгонять от тел. Но получалось плохо. Чернокрылые отлетали в сторону, обругивали хриплыми голосами. Снова возвращались, едва только Бертран отходил на несколько шагов.
Вскоре он махнул рукой на бесполезную затею. Всех не отогнать. Пусть уж кормятся, раз им так повезло. Вот был бы арбалет… Или хотя бы хороший лук!
Единственный арбалет в селе погиб вместе с владельцем. Старого Нибора, ветерана всех войн, которые происходили в мире последние лет сорок, разрубили чуть ли не пополам. Под могучий удар попал и арбалет — убийца не пожалел клинка, не увел в сторону!
Мертвецов Бертран насчитал ровно дюжину. Еще кто-то сгорел в домах, еще кого-то смерть настигла в потайных местах, не видных с дороги. В общем, не так уж много
Остальных, налетчики или увели с собой, чтобы продать людоловам — если монастырь изначально тем не заплатил, или разбежались по окрестным лесам. Разбежавшиеся, кто не переломает шеи по оврагам, да не порасшибает головы о толстые ветки, вернутся. Когда страх перестанет колоть в спину ржавыми вилами и поджигать пятки горящим веником.
Как бы то ни было, этим днем в Суре оставался единственный живой. Правитель мертвой деревни!
Радость-то какая! Обхохотаться можно от счастья!
Оказавшись в третий раз у дома старосты, Бертран понял, что его явно направляет сам Пантократор. Огромное строение из мореных бревен не сгорело, как бы не старались поджигатели, обложившие соломой и разворошившие дровницу. Так, слегка обуглилось. Ну и крыша местами провалилась.
Суи обошел по дуге старосту, лежащего у входа в сарай, стараясь не вляпаться в кровь. Той было слишком много, поэтому до сих не засохла. Вилы в отрубленной руке лежали рядом.
Тщательно обыскав дом, Бертран нашел лишь горсть медяков. Оно и понятно, куда ему до хитрого старикашки! Захоронку такого вовек не найти. А то ведь и не одна была.
Зато, сдернув половик у перевернутого стола, он наткнулся на лаз в подвал. Забитый всякими вкусностями, многие из которых парень в жизни и не видел, не говоря уже о пробовании на зуб.
Еле вылез, так брюхо набил! Еще и утащил с собой тяжеленный мешок. На будущее. Мало ли, сам-то староста давным-давно остыл, но у него два сына. Злющие! Лучше на глаза им не попадаться!
Ночь Бертран провел все в том же сарае, закопавшись в сено.
Среди ночи несколько раз просыпался — казалось, что враги подкрались с факелами. Сжечь! Сжечь! Сжечь! Ох и долго тут еще будет пахнуть гарью, не скоро выветрится.
Глава 3
Высоко сижу, далеко гляжу!
Бертран проснулся затемно. Солнце только-только начало вставать над горизонтом, с трудом отвоевывая у тьмы облачное небо. Суи боролся с многочисленными желаниями. Ему хотелось пожрать, спать, бежать подальше отсюда, и облегчиться. Столь обширное разнообразие сковало тело надежнее любых кандалов. Но нужда оказалась сильнее.
Только-только край солнечного диска оторвался от земли — и иголку не просунуть, Бертран понял, что ожидание смерти подобно. И, если он хочет избежать мокрых штанов, придется вставать.
Прожурчал прямо в угол, не выходя из сарая.
- Твори добро, мы тут проездом, — повторил Бертран любимую шутку Танци и горько хмыкнул, глядя, как лужа подхватывает мелкий травяной мусор и утаскивает в щели под горбылями стены. — И никто нам не судья, ибо все мертвы, и всем плевать. А кому не плевать, того в овраге хорьки доедают…
Оставаться в Суре еще на день он не собирался. Хватит! По уму нужно было уходить вчера. Но пока то, пока это — солнце начало садиться. Лишний же раз ночевать в весеннем лесу — такое себе занятие. Шибко в Пантократора верить надо, чтобы добровольно себя обрекать на подобное занятие, рядом с деревней, полной валяющихся трупов. А вдруг медведи, а вдруг покойники встанут, да мало ли что может случиться⁈
Он похоронил двоих. Гарсуа в плату за нож. И Корин.
Ее Бертран похоронил за домом, у куста вереска. Выкопал яму, завернул в белое полотно — нашлось в одном из сундуков запасливого старосты, осторожно забросал землей, стараясь, чтобы на лицо не падали крупные комья…
Потом долго оббивал получившийся холм куском доски — чтобы не размыло хотя бы ближайшими дождями.
На пастуха сил уже не осталось, поэтому, просто стащил его за ноги в ближайшую канаву, забросал землей, завалил ветками. Люди вернутся — найдут. А так, всяко преграда падальщикам всей мастей. Не каждая ворона предпочтет пробираться сквозь переплетение веток и листьев, когда еды и так с избытком. Для лесной же мохнатой мелочи не жалко. Они тоже человек, только шкура меховая… И много не съедят.
Облив стену, Бертран вытащил из сарая мешок с продуктами, подивившись весу — а вчера тащил, даже не кряхтел. Сегодня же хотелось уполовинить. Поставил под сарай, в можжевельник — пусть постоит в теньке. Тут и вони меньше, и сквозь колючки никакая падла не пролезет.
Вчера, перед тем как уснуть, Суи долго мучался размышлениями. По уму, пока есть возможность, нужно было вычищать Суру от всех ценностей, что под руку подвернутся. С другой стороны — выглядело бы сие не по-людски. Одно дело, дом старосты обшарить — так он за жизнь наворовал, своего не забрать, хоть по кирпичику унеси. С третьей стороны… Пока еще вернутся хозяева, раскрадут ведь! А так, соберет, закопает глубоко-глубоко, потом отдаст. Когда-нибудь. «Ответственное хоронение», как в городах говорят! Или не отдаст — тут как повезет.
Проснувшись со свежей головой, Бертран решил, что, разумеется, он за добрые дела. Но если их делают ему. А потому, пошли все нахер. И все, на что он согласен, так это спуститься во вчерашний овраг, и забрать кольчугу.
Суи решил про себя, что оставит броню на крыльце Ситу. В оплату брошенной на реке веревки. Или не оставит. Видно будет!
* * *
Покойник шевелился. Выгибался, дрожал, полз к Бертрану. И монотонно верещал. Суи, с превеликим трудом смирив желание сбежать подальше и поскорее, подошел ближе, сжимая потными ладонями топорище, обтянутое мелко-шершавой кожей неизвестного гада.
Не смущаясь шевелению под лапами, на мертвеце сидел огромный ворон, задумчиво долбил клювом глазницу.
— Ах ты блядь, ебанная нахуй пернатая хуйня! Нахуй иди! Нахуй! — во весь голос рявкнул парень старинное заклятие против нечисти.
Покойник на миг замер. Потом задергался вовсе уж жутко, но как-то бесцельно, точно хотел не Бертрана сожрать, а всего лишь разбежаться в разные стороны. Подергавшись, замер. Суи только и заметил мелькнувший хвост, мокрый от крови и мяса…
— Твари… — только и выдохнул Суи, чувствуя, как дрожат колени. — Вот чтоб вас заворот кишок настиг! Суки мохнатые! До смерти перепугали…
Кроме вездесущих хорьков, возле мертвеца побывали все, кому не лень. И лисы, и вороны. И даже паук-крестовик успел заплести ловчую сеть меж неподвижных ног, поймав с полдесятка мух.
Бертран постоял над огрызком человека, прикидывая, с чего начать.
— Вот ты даже не представляешь, как ты мне дорог…
Все же, солнце не прошло и пару ладоней*[местная мера времени. Отталкивается от временного промежутка, за которое солнце поднимется/опустится на ширину ладони, вытянутой вперед руки] по небу, как Суи стал обладателем отличного трофея. В крови и ржавчине? Так в реку сунул, по берегу песчаному потаскал… Главное, не забыть высушить. А то вместо огромной ценности, получишь кусок ржавчины. Как потом торговцу доказать, что сие денег стоит, а не дубинкой промеж глаз?
Скатав кольчугу в мешок, Бертран присел над босыми ногами мертвеца. Паук, плюнув на свою работу и добычу, сбежал от греха — а то ведь раздавят и не заметят.
Суи черканул ножом Гарсуа по поджилкам переодетого наемника. Понятно, что поздно уже — мог бы, еще ночью встал. Но вдруг
