странного поворота, в такой, как ей казалось, приятной встрече. Но с другой стороны, чисто по-женски Скворцову можно понять.
Неля покачала головой и принялась сортировать бумаги, выискивая новые накладные, которые требовали ее подписи.
«Как была Нелька дурой, так дурой и осталась. Это же надо было так некстати заговорить о том, что ее вообще не касается. И это в ее стиле – испортить настроение в самый неподходящий момент», – чуть слышно проговорила Скворцова, проходя через торговый зал. Она со всей силы рванула дверь магазина. Дверной колокольчик звонко и недовольно заверещал, а девушки-продавщицы удивленно переглянулись. Такой сердитой подругу хозяйки они еще не видели.
Оля подбежала к машине, пристроила цветы и сумку на заднем сидении и уселась за руль. Она вставила ключ в зажигание и посмотрела на себя в зеркало заднего вида. Нездоровая бледность сменилась ярким полыхающим румянцем, который сжигал лицо. Большие голубые глаза были полны страха, отчаяния и злости. Скворцова почувствовала, как пальцы рук мелко и противно подрагивают и поняла, что в таком состоянии ехать в аэропорт не сможет. Какое-то время она пыталась овладеть собой, но безуспешно. Мысли, одна страшнее другой, всплывали в мозгу, парализовали волю хоть к какому-нибудь действию. Неожиданно Оля вспомнила об обещании Денису взять его с собой в аэропорт. Но ехать за город сил просто не было.
Скворцова сжала руль и постаралась дышать глубоко и ровно. Нет, она не согнется под давлением обстоятельств. И к тому что ей суждено пройти, она тщательно подготовится. Шаг за шагом она будет двигаться к своей цели. Она избавится от безнадежного отчаяния и страха, чего бы ей это ни стоило. И пока у нее есть надежда на месть и уверенность в том, что она способна вернуть назад свою прежнюю счастливую и безмятежную жизнь, ничто и никто не посмеет встать на ее пути.
Оля еще раз взглянула на себя в зеркало. Краска уже отлила от лица, и оно стало почти белым. Скворцова потянулась рукой к бардачку и выудила запасную косметичку. Порывшись в ее недрах, она нашла румяна и круглую кисточку с волосом белки. Затем умелой рукой нанесла румяна на скулы. Рука уже не дрожала. И это хороший знак. Это означает, что она постепенно приходит в себя.
Оля осталась довольна своей работой. Но еще необходимо подкрасить губы. Любимый тон помады тоже придаст лицу красок. Оля аккуратно, чтобы не выйти за контур губ, подвела их и удовлетворенно хмыкнула. Вот теперь она готова отправиться в путь. Сейчас необходимо аккуратно отъехать от бордюра. Хорошо, что только ее машина стоит у магазина Верещагиной и никаких помех нет. Конечно ехать в аэропорт в таком состоянии стремно, да и лишние проблемы сейчас ни к чему. Но ехать надо.
Скворцова вновь начала глубоко и ровно дышать, мысленно отсчитывая каждый вдох и выдох. Просчитав от десяти до нуля, она почувствовала себя увереннее. Спустя несколько минут Скворцова отъехала от бордюра и осторожно повела машину к Центральному проспекту.
4.
Двигаясь по шоссе в аэропорт, Оля думала о том, что ее настроение в течение дня меняется просто молниеносно. Взять себя в руки с каждым разом становится все сложнее и, если так пойдет и дальше, то придется обращаться к специалисту. Ни в коем случае нельзя допустить того, чтобы ее мысли и переживая оставляли на лице заметный другим след. Даже самый идеальный макияж не сможет скрыть ее озабоченности и опасений, а еще какой-то первобытной тревоги, в которой она пребывает вот уже почти месяц. Но сегодня безмозглая Нелька могла бы и промолчать и, наверное, будь ее воля, принялась бы обсасывать сложившуюся ситуацию со всех сторон, получая от этого неимоверное удовольствие. Но обсуждать с Верещагиной предполагаемую измену мужа не хотелось. Достаточно того, что именно Верещагина с мнимой озабоченностью сдала ей Валерку с потрохами.
В тот злополучный день подруги встретились в центре, чтобы вместе пообедать. Их выбор пал на маленькое уютное кафе на Первомайской недалеко от Макдональдса. Им повезло. Один-единственный свободный столик словно ждал их, и симпатичный официант бодро пригласил их пройти в зал, а подав меню, куда-то быстро ретировался. Они неторопливо определились и с салатом, и с горячим. Но никак не могли решить стоит ли заказывать спиртное. Нелька настаивала на легком вине или пиве, но Оля наотрез отказалась и от того и от другого. Лишиться прав сегодня, означало ненужный геморрой с их восстановлением завтра. Верещагина смирилась с неизбежностью и решила все же заказать себе вина и оставила Олю в покое. Какое-то время их разговор за столом не содержал ничего интересного, но Скворцова чувствовала, что за безразличной болтовней подруги кроется какое-то напряжение. Сегодня даже трудно сказать, что это было: предчувствие, инстинкт или что-то еще, но Оля почему-то знала, что этот ничем не примечательный обед с подругой изменит ее жизнь. И чем веселее хотела казаться Нелька, тем больше настораживалась Скворцова и прервав подругу на полуслове, Оля задала прямо в лоб мучающий ее вопрос:
– Ты хочешь мне что-то сказать, Неля?
От удивления Верещагина расширила глаза и фальшиво засмеялась:
– С чего ты взяла, подруга?
– Да ведешь ты себя как-то странно сегодня. Скажем так, неестественно. Я же хорошо тебя знаю. Давай, выкладывай.
– Тебе Валерка изменяет, – без всяких предисловий выпалила Неля и, подхватив свой бокал с вином, одним глотком осушила его. При этом исподлобья Верещагина внимательно наблюдала за реакцией подруги.
– Неужели? – небрежно спросила Оля.
Эта небрежность далась ей с огромным трудом. В это мгновение Скворцова чувствовала, как краска гнева и отчаяния заливает ее лицо. А еще ей показалось, что кто-то стоит за ее спиной и наносит сокрушительные удары по вискам чем-то тупым и тяжелым. Оля почти физически ощущала, что от этих смертельных ударов она зашаталась и начала падать куда-то вниз, в какую-то черную зловонную и бездонную яму.
– Оля, Оля! Что с тобой?
Сквозь мутную пелену Скворцова услышала голос подруги и вздрогнула, а потом с большим трудом вернулась в действительность.
– Выпей-ка капельку вина, – торопливо предложила Неля и удрученно добавила: – Прости, Олечка. Я не ожидала, что ты так расстроишься. Мне даже показалось, что ты сознание сейчас потеряешь.
– Рассказывай!
Неля медлила, оттягивая неприятный разговор. Оля же сидела почти без движения, не выказывая ни заинтересованности, ни тревоги, ни нетерпения. Ее красивые глаза казались стеклянными и только руки, лежащие на коленях, крепко сжимали край белой, туго накрахмаленной скатерти.
– Ты только не злись на меня и, прошу, не расстраивайся, – наконец заговорила Верещагина, опустив глаза.
