– Где?
– Ты подписана на страницу Никольской?
– Нет… – словно вспоминает, кто это вообще такая.
– Пойдём, – вздыхаю.
Отбираю у Алиски сумку и ключи, кидаю на тумбочку у двери. Молча двигаемся на кухню, проталкиваю подругу вперёд. Ленка тут же вынимает из сумки бутылку виски.
– Обезболивающее, – комментирует, открывая бутылку.
– Да что происходит?
– Алис, когда Артов был у Павла на новоселье?
– В среду… а что?
– Ты знаешь, что там была Никольская? – осторожно спрашивает Ленка.
– Нет… Ну была и была. Что тут такого?
Мы переглядываемся, переговариваясь немыми взглядами.
– Так, мне кто-нибудь скажет, что происходит?
Достаю телефон, открывая нужную страницу. Вручаю Алиске, а она словно застывает. Бродит взглядом по экрану, фиксируя каждую деталь. Она в шоке. Для неё это полная неожиданность во всех смыслах.
Тонкие дорожки слёз скатываются по щекам, и у меня самой сердце щемит при взгляде на неё. Как же противно разочаровываться, как это гадко, подло. Самое ужасное, к этому невозможно подготовиться.
– Алиска, не плачь… – На плечи подруги ложатся заботливые руки Нади.
– Алис, хватит на это смотреть! – пытаюсь вырвать смартфон из её рук, решая, что хватит гадкой картинки на сегодня. – Достаточно.
– Алиса, у тебя телефон звонит. – Лена протягивает телефон, на экране крупными буквами светится «МАРК».
Сначала не решается, но словно вспыхивает и принимает вызов. Разговаривает со слезами в голосе. Ей больно, очень. Понимает ли сейчас Марк, что растоптал все её чувства и надежды?
Оседает на пол, закрыв лицо руками. Хорошо понимаю, что она сейчас чувствует. Очень хорошо, настолько, что, кажется, сердце грохочет где-то в висках. Сажусь рядом, обнимая тонкое, содрогающееся от слёз тело.
Для того чтобы принять предательство, нужно много времени и слёз. Одного вечера недостаточно. Года недостаточно. В моём случае и трёх, наверное, ещё недостаточно.
– Алис, опять звонит, – протягиваю телефон. – Поговори с ним.
– Не хочу, выключи. Совсем выключи телефон, – откидывает мою руку Алиса.
Я лишь вздыхаю, послушно выключая телефон. Пусть так. Она этого хочет. Девчонки уходят, весёлого вечера не получилось – получился дерьмовый. Я ещё остаюсь, чтобы побыть с Алиской, попробовать успокоить, собраться с мыслями, поддержать её в трудный момент.
Когда ушёл Валера, я не один вечер рыдала на плече Алиски, и она, как настоящая подруга, всегда поддерживала, всегда была готова выслушать. Плакала несколько месяцев в подушку, почти скулила от обиды, а потом отпустило. Я собрала себя в кучку, подняла голову и пошла дальше. Только вот теперь веры во мне совсем не осталось.
– Что будешь делать? – первой прерываю молчание. – С работой?
– Уволюсь в понедельник.
– Куда пойдёшь?
– Куда угодно! Только подальше от Артова.
– Алис, работа ведь хорошая. Может, подумаешь?
– А ты бы смогла так работать? Видеть его каждый день и вспоминать, как этот мужчина прикасался к тебе, целовал, сжимал в своих объятиях, шепча нежности. И как потом обманул, растоптал всё светлое и чистое, что было между вами. Смогла бы? – спрашивает, а в глазах столько боли.
– Нет, – выдыхаю, понимая, о чём говорит Алиса. – Не смогла бы. И ты не сможешь.
Сидим ещё некоторое время в тишине.
– Тебе пора, уже поздно. С кем Славка?
– С Ритой, соседкой. Она присмотрит, он с её дочкой играет, часто у них бывает.
– Езжай домой. Хочу побыть одна, – поднимается, собирается меня провожать.
– Телефон включишь? – указываю кивком на смартфон.
– Нет. Я дома, если захочешь приехать.
– Ладно.
Закрываю тихонько дверь, оставляя её одну. Знаю, что будет делать – рыдать. Пусть. Истратит лимит слёз, предназначенных для Марка, и станет легче. Наверное.
Влюбилась в него по уши, дурочка. Поверила. Мы все, женщины, верим до последнего: он хороший, он не такой, как все, он изменится, всё будет хорошо.
Мнимое счастье, которое оборачивается для нас горькими слезами. А по итогу ты, разочарованная, раздавленная, опустошённая, не веришь никому. Отгораживаешься от всего мира, чтобы больше ни одна сволочь не сделала тебе больно, не залезла в твою душу, по-хозяйски распоряжаясь твоей любовью.
Я точно больше не верю.
Павел
– Ты зачем это сделала, Полина? Зачем?
Я в бешенстве, готов рвать и метать. Предупреждал же, чтобы не лезла в жизнь Марка. Но нет, они с Никольской сделали так сделали. Я брата таким вообще никогда не видел – не говорил, рычал, словно зверь. На миг показалось, что придушит Полину, и я бы ничего не сделал, совсем.
Выставили старое фото, на котором Марк и Ева в обнимку, и подпись же придумали. Алиса всё видела и, видимо, ничего хорошего брату не сказала. И я её понимаю.
– Я помогала Еве. Она сказала, что Алиса помеха, просто секретарша, ничего не значит. Не сравнить с Евой, так, невзрачная девочка, не больше. – Полина снова отпивает из бокала вина.
Накидаться, что ли, решила? Языком уже еле шевелит. Не замечал раньше пристрастия к алкоголю.
– Никогда не лезь в чужую личную жизнь. Именно поэтому она называется личной! Ты не знаешь, что связывает людей, а со стороны можно подумать всё что угодно! – Я повышаю голос так, что нас слышно даже в коридоре.
Хорошо, что все ещё внизу. В гольф-клубе и отель для гостей имеется. Пока праздник в разгаре, этаж пустой. Нас никто не услышит.
– Ева сказала…
– Ева для своей выгоды могла сказать всё что угодно. А ты повелась. Она тебя использовала для достижения собственной цели, вот и всё. Пойми наконец. Друзья так не поступают, – говорю, как будто с пустым местом, потому что Полина демонстративно смотрит в потолок.
– Ах, это Ева плохая? – вскакивает с кровати, подходит, останавливается в шаге от меня. – А твоя семейка?
– В смысле?
– Твоя мамаша достала меня уже: «Когда внуки?», – кривляется. – Папочка строит из себя великого бизнесмена, слова не сказал. Марк чудище, гавкает на всех, словно собака. Даже не знаю, почему Ева так хочет с ним быть – он отвратителен. Хотя, наверное, из-за денег. Да, деньги точно прибавят плюсов твоему братцу, и только они. Сам по себе он до тошноты неприятен всем. А остальные родственнички и того хуже, строят из себя сраных интеллигентов, а на самом деле быдло деревенское, да и только. – Я настолько охреневаю от её тирады, что даже слова сказать не могу. Решаю дослушать. – И да, как только поженимся, родни твоей в нашей квартире не будет. Нечего им там делать. Я их терпеть не могу, мне все противны. Не хочу готовить ужины и смотреть на твою мамочку. Вообще не хочу готовить. После свадьбы сразу наймём прислугу, пальцем не пошевелю. Я с тобой сходилась, чтобы у плиты стоять? Не-е-е-ет! Я хочу сытой и богатой жизни: путешествия, дорогая одежда, поездки, приключения, приёмы. А ты дома сидишь, как старикан какой-то! О, – тычет пальцем, – как твой чудовищный братец. Но он понятно, такого в люди выпускать нельзя, а ты чего? Ну да, тебе же уже четвёртый десяток, стареешь, – противно цокает, наматывает круги по номеру. – И дети в ближайшие пять лет мне не нужны. Я жить хочу весело и беззаботно, а не ляльку нянчить.
