Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
Последний трейлер — «Джубили», там обитают мои дядя и троюродный брат. Дядю — сына двоюродного деда — зовут Иво, а его сына, моего троюродного брата, — Кристо, ему шесть. Жены у Иво нет, сбежала сто лет назад. Мою бабушку зовут Кат, полностью — Катарина, а деда — Джимми.
Вы, наверное, заметили, что в нашей семье много кого зовут на иностранный манер, а самое необычное имя у двоюродного деда: Тене, ударение на первый слог. Они с Кат брат и сестра. Янко перебрались в Англию с Балканского полуострова в прошлом веке, еще до того, как его поделили на страны и дали им разные наименования. Дед Тене называет его просто Балканы. Они с ба говорят, что мы мачвайя,[4]аристократы цыганского мира, и можем смотреть на всех Ли, Ингрэмов и Вудов свысока. Не знаю уж, правда это или нет. В нашей школе о Балканах никто и слыхом не слыхивал. Один я о них знаю.
У ба с дедом самый большой и красивый трейлер, по крайней мере самый броский (это я про их первый трейлер), а у Иво — самый маленький и невзрачный. У него меньше всех денег, но это потому, что Кристо инвалид и Иво должен за ним ухаживать. А деньгами и вещами ему помогают все остальные. Так у нас заведено. Я говорю «инвалид», но он совсем не такой инвалид, как дед Тене, — ребенок болен. У него наше семейное заболевание. Мне повезло: мне оно не досталось, хотя я и мальчик, а болеют им в основном мальчики. Они обычно не передают его по наследству, потому что живут слишком недолго. Единственное исключение — дядя Иво, он болел им в молодости, но выздоровел. Как — никто не знает. Он съездил в Лурд и после этого исцелился. Произошло чудо.
Вообще-то, я не религиозен, но, наверное, такие вещи не стоит сбрасывать со счетов. Взять хотя бы Иво. Официально мы католики, но в церкви бываем нечасто — кроме ба. Мама ходит время от времени, и дед тоже. Но иногда люди, которые пришли на службу и вроде должны быть исполнены христианского милосердия, говорят им гадости. Дед рассказывал, что однажды он зашел в церковь, а какой-то человек взял и плюнул в него. По-моему, это ужасно. Ба утверждает, что плюнули не в него, а рядом с ним, но все равно это невежливо. Я в последний раз был в церкви с мамой и ба на Пасху, несколько недель назад. Одеты мы были нарядно, как полагается, но все равно нас узнали и принялись шушукаться и отодвигаться, чтобы не сидеть рядом с нами. Там была Хелен Дэвис, девчонка из моего класса, вместе с родителями; она зыркнула на меня и что-то прошептала своей мамаше, а потом они на нас вылупились. Не все вели себя так, но, с другой стороны, не все знали, кто мы такие. Я сидел как на иголках, пытался представить себе, что буду делать, если кто-нибудь сейчас в меня плюнет. Кулаки у меня были сжаты, челюсти тоже, да так, что даже заныли от напряжения. По спине бегали колючие мурашки: я все ждал, что вот-вот получу чей-нибудь плевок. Руки у меня так и чесались развернуться и задать этой грязной горджио хорошую трепку, хотя я не из тех, кто лезет в драку. Дед в молодости участвовал в кулачных боях, и, наверное, это у меня от него.
Из всей проповеди я не услышал ни слова, слишком переживал, что кто-нибудь может плюнуть мне в спину. Впрочем, никто так и не плюнул.
Но все равно о религии упомянуть стоит, потому что именно из-за нее я сейчас нахожусь там, где нахожусь: на пароме, который идет во Францию. Мне просто не терпится поскорее туда попасть, ведь я никогда не был за границей, хотя мне уже четырнадцать. Мы везем Кристо в Лурд — вдруг он тоже исцелится, как Иво. «Мы» — это все, кроме мамы и деда; это кажется немного несправедливым, но кто-то же должен был остаться присматривать за нашей стоянкой. Слишком уж хорошее место. Было бы обидно, если бы кто-нибудь его занял, пока мы в отъезде. Ба поехала с нами, потому что это была ее идея. Можно даже сказать, что ба заставила нас поехать. Дед Тене поехал, потому что он инвалид и делает что хочет. Я поехал, потому что учу в школе французский и могу быть переводчиком. Кроме меня, во французском никто больше ни в зуб ногой, так что без меня им не обойтись. Я очень этому рад, потому что мне страшно хотелось поехать. Ну и Иво с Кристо, разумеется, тоже здесь, потому что ради Кристо это все и затевалось.
Я уже говорил, что у Кристо наше семейное заболевание. Не могу сказать, как оно называется, потому что этого не знает никто. Мальчика таскали по врачам, но они не понимают, что с ним такое, и поэтому не могут его вылечить. Что толку от этих врачей, если они не в силах помочь даже малышу вроде Кристо? У него ничего особенно не болит, но для своего возраста он очень маленький и слабый, а ходить научился всего с год назад — но так от этого устает, что ходит совсем понемножку, а все остальное время лежит. И говорить он тоже не умеет. Такая болезнь: он постоянно чувствует себя настолько усталым, что ничего не может. Еще он часто начинает хватать ртом воздух, как будто задыхается. И любая зараза к нему липнет в два счета, поэтому нам приходится держать его подальше от других детей и постоянно наводить вокруг него чистоту. Для него любая простуда опасна, не говоря уж о чем-нибудь посерьезнее. И кости у него тоже слабые: в прошлом году он ударился об стол и сломал руку. С Иво все было точно так же: когда он был таким, как Кристо, кто-то захотел пожать ему руку — и в результате переломал запястье. Но, несмотря на все это, Кристо никогда не жалуется. Он настоящий храбрец. В каком-то смысле даже хорошо, что он такой маленький, потому что дяде Иво приходится повсюду таскать его на руках. Я тоже иногда ношу Кристо — он легкий как перышко. Мы с ним отлично ладим. Ради Кристо я готов сделать что угодно. Он мне как родной брат, хотя на самом деле мы с ним двоюродные. Или троюродные? Я вечно путаю. Да это и не важно.
В общем, я очень надеюсь, что у нас все получится. Иво не любит говорить о том, что с ним было, но я знаю, что он проболел все детство — хотя не так сильно, как Кристо. После поездки в Лурд он мало-помалу стал поправляться. Наверное, можно сказать, что это простое совпадение, но вдруг нет? Во всяком случае, никакого вреда от нашей затеи точно не будет. Я пытаюсь заставить себя поверить в Бога с того самого момента, когда мы решили отправиться в путь, чтобы от моих молитв тоже была польза. Не знаю, верю я в Него или нет, но я очень стараюсь; думаю, это имеет значение. А если Богу не жалко Кристо, столь славного и отважного, который в жизни и мухи не обидел, значит грош ему цена, такому Богу.
Первую половину нашего плавания я смотрел в иллюминатор на то, как нью-хейвенские доки становятся все меньше и хуже различимы. До Дьеппа паром идет целую вечность, зато потом меньше ехать. Никогда раньше я не видел Англию с моря. Честно говоря, смотреть там практически не на что. Все какое-то плоское и серое. Когда очертания берега скрываются за горизонтом и мне надоедает наблюдать, как в темно-серой воде тянется грязноватый след от винтов, я выхожу на нос и принимаюсь выглядывать впереди землю. Мне не терпится увидеть другую страну. Начинает моросить дождь. Странно, мне никогда не приходило в голову, что дождь льет не только на суше, но и на море. На самом деле это же очевидно, если подумать.
«Il pleut, — бормочу я про себя. — Il pleut sur la mer. Nous allons à Lourdes, pour chercher un miracle».[5]
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
