лет я начал гонять и зарабатывать этим себе на жизнь. Вроде, справлялся неплохо. Во всяком случае, у дяди денег не брал уже очень давно.
— У вас какая-то неразрывная связь просто. Был бы он геем, подумал, что он запал на тебя, — подколол Джастин.
— Кто знает, может он и из этих рядов, — усмехнулся Диего.
— Нет, он сейчас обхаживает какую-то девчонку, насколько я слышал. Сам её не видел, но подружка Кайлы видела её на твоей прошлой гонке. Говорит, «Ничего такая, но слишком отрешённая». Как я понял, она не проявила никакого интереса к гонкам, просто стояла в стороне, словно ей всё это на хрен не сдалось, — выдал последние сплетни наш Бибер.
— Ну, с таким гонщиком я её отчасти понимаю. На что там смотреть? Хоть он и не гонял в тот раз, но, если она с ним и гонки ей не интересны, то мне с ней всё понятно. Очередная безмозглая курица клюнула на его понты, развесив свои уши и ждёт от него бриллиантов за минет, — заключил я, закрывая капот.
— Ну фиг знает. Я её не знаю. Поэтому выводы сделать не могу, — пожал плечами Бибер.
— Согласен. Пока человека не узнаешь, не стоит бросаться подобными заявлениями, — поддержал его Диего.
— А мне и не надо знать её. Я знаю его. Он тупой мажор, который думает, что всё в этой жизни можно купить. И тех баб, которых он приводил с собой объединяют две вещи — жадность и меркантильность. Ладно, хрен с ним и с ней. Завтра будем отдыхать, парни, — усмехнулся им, закуривая сигарету.
— Когда ты уже бросишь эту дрянь? Почему у тебя самые долгие отношения с привычкой, которая тебя убивает? — улыбнулся Джастин, выходя следом за мной на улицу.
Затянувшись, ощутил, как горьковатый дым заполнил лёгкие и тепло разлилось по всему телу.
— Потому что живым отсюда ты не выберешься. Поэтому нет смысла беречь себя до пенсии, — криво улыбнулся, выпуская колечки изо рта.
— Какая мудрая мысль, — засмеялся Диего, выходя к нам. — Живым из жизни ты точно не выберешься. Но вот пожить подольше мог бы, если бы не тянул в рот эту гадость.
Покосился на него, прислонившись к ставням гаража.
— Выключите режим опекунов, оба, — ткнул в них по очереди тлеющей сигаретой. — Мне нравится курить. Меня это расслабляет. Мозги проясняются сразу. Я же никому не навязываю свою привычку. Никому насильно ничего в рот не запихиваю.
Они переглянулись и тяжело вздохнули. Да, я курил с шестнадцати. Знаю, что вредно. Знаю, что ничего хорошего эта привычка в себе не несла. Но в моей жизни хорошего и так было немного. Поэтому какие-то сраные сигареты хуже не сделают.
Когда мне было шесть лет моих родителей зверски убили у нас дома. Была ночь, мы уже легли спать. Мы тогда жили в небольшом городе Шеридан, штат Арканзас. Мой отец, Бен, занимался перепродажей автомобилей. Мама, Джессика, работала официанткой. Я только пошёл в школу. Так вот, однажды ночью я проснулся от странного шума. Послышались какие-то шорохи, скрип, всхлипы. Я вышел из своей комнаты и пошёл в родительскую спальню. Там я обнаружил своих родителей, сидящих на полу боком ко мне и прижатыми спинами друг к другу. А над ними стояли два мужика с ножами. Мама, заметив меня, заорала, чтобы я бежал и позвал на помощь. Но я не успел и дёрнуться, как меня схватил один из этих ублюдков и, приставив нож к горлу, начал угрожать родителям, чтобы они заткнулись. Из того, что я помню, они пришли за деньгами, которые отец им задолжал и уже полгода не отдавал. Отец на это заявление пытался убедить их, что деньги будут в ближайшее время. Но этим ублюдкам было явно всё равно на его заверения.
Помню, как тот, что держал меня прохрипел мне на ухо: «Вот, что бывает, когда мужчина не держит своё слово». В следующее мгновение его напарник зарезал моего отца. Я не мог ни пошевелиться, ни отвернуться, ни вскрикнуть. Я словно прирос к полу и онемел. Но я помню крик мамы, когда она услышала папины хрипы. Тот ублюдок нанёс ему то ли пять, то ли шесть ударов ножом в живот. Затем они убили маму. Опять-таки на моих глазах. А потом и меня полоснули по животу, словно рыбу потрошили. Дальше я плохо помню, только вспышками. Помню тёплую кровь на руках, которая лилась потоком на пол. Помню, как полз по лестнице вниз к выходу из дома. Помню, как с трудом выбрался на улицу и упал во дворе. Как потом я узнал, меня случайно заметил сосед, который поздно возвращался с рабочей смены домой. Он позвонил 911 и меня каким-то чудом спасли. Хотя я потерял дохрена крови. Врачи сошлись во мнении, что я выжил, потому что у молодого организма были силы и резервы для борьбы и он смог справиться с этим. Организм может и смог, только вот мой мозг всё помнил. И не особо справлялся с задачей уберечь меня или спасти. Меня до сих пор мучали кошмары. Почти каждую ночь я просыпался в холодном поту, заново переживая тот ужас.
Как только меня выписали из больницы, то дядя, Харви, забрал меня к себе в Лос-Анджелес, где он уже много лет работал страховым агентом. Его жена, моя тётя, Миранда, постаралась стать мне матерью. Она обалденная женщина. Но не мама. Но я их очень люблю, правда.
В десять они отправили меня к психологу, заметив, что я плохо сплю. Честно? Стало немного легче, но не сильно. Зато из сеансов я запомнил, что через сны мы проживаем наши переживания. Логично, не правда ли? Это я и без них знал.
Приблизительно в это же время я познакомился с Джастином. Он тогда носил одежду, как истинный рэпер: свисающие до колен джинсы, бандана на голове, огромные футболки, и непонятная цепь на шее. Дело было в школе. Он подошёл ко мне и сказал, «что мне надо расслабить свои «олдскулы», иначе я себе зубы сломаю». Меня это рассмешило, хотя тогда я почти не смеялся. С тех пор мы стали общаться. Я тогда начал слушать тяжёлый рок и металл, и мы постоянно с ним спорили какая музыка лучше и круче. Но я проникся к нему. Он очень добрый и открытый. С ним мне было легко.
А потом он решил, что гетто без него не справится и решил найти там себе друзей-рэперов. Я его отговаривал, но он не слушался и сбегал
