во-о-он там хорошие кустики для маскировки и не вянут долго.
—А куда дорога эта ведет, не спрашивал?
—На станцию, товарищ лейтенант. — И предупреждая мой следующий вопрос, добавил: — Они не знают.
—Ладно сами разберемся, поехали!
Уже успев отъехать на приличное расстояние, опять со стороны развилки раздались взрывы. Земля дрожит, высохший на летнем солнце грунт осыпается на дно ямы, куда я от греха подольше спрыгнул. Кто-то из солдат залег за деревом и не поднимает головы. Взрывы примерно в ста метрах сзади, но тупой звон осколков о стволы деревьев очень сильный. Наверное бомбы сейчас намного крупнее. На этот раз мне страшнее, чем тогда у дороги. Наконец все стихло. Это длилось примерно минуты две. Командую возвращение к машинам. С опаской встаю, осматриваюсь и иду к БТРу. Присел около колеса. Чтобы не думать о только что пережитом, надо чем-то себя занять. Осмотрел автомат, отложил. Полез в кобуру за пистолетом, вытащил обойму — полная. Взяв себя в руки, осмотрелся, над развилкой практически не оседая стояло большое облако пыли. Крик раненого был слышен даже за сто метров, это был даже не крик а вой на одной ноте, от него у меня в голове как щелкнуло, вдруг все вокруг стало восприниматься как со стороны. Практически не слыша своего голоса, скомандовал: — Все ко мне!
Когда меня окружили солдаты, я продолжил: — Сейчас мы пойдем к развилке и поможем нашим! Увижу кто бекает, мекает или не дай бог блюет — заставлю назад все сожрать! Не суетится, приготовить всем индивидуальные пакеты и аптечки, ремни для перетяжки, быть готовыми накладывать шину при переломах, все ясно?
—Все, так точно, понятно! Вразнобой прозвучало несколько голосов.
—По одному человеку на мотоциклах выдвигаются в охранение, удаление метров пятьдесят в пределах видимости. Три дороги — три мотоцикла! Остальные в БТР! По машинам!
Подъезжая к развилке, я не узнал ее. Огромные воронки, от которых еще вовсю отдавало кислым запахом взрывчатки, преобразили местность. Трава обгорела и была черной, всюду валялись вырванные с корнем кусты и тела красноармейцев. Их было трое, вокруг одного было натуральное красное месиво, врытое в землю, куски обмундирования, расколовшийся приклад винтовки. А впереди лежат еще двое. Их не разорвало, но тела все изрешечены осколками. У одного видно как перебита шея, и голова неестественно откинута назад — все лицо — сплошной свекольного цвета волдырь. Из-за покосившегося броневика раздавался непрерывный крик раненого. Подойдя ближе, увидел, что у него ниже локтя оторвана рука и он поддерживая ее другой, сидя на земле, кричит.
Один из моих солдат не дожидаясь команды, вытащил из аптечки шприц и прямо через гимнастерку вколол в предплечье покалеченной руки. Приговаривая при этом: — Потерпи браток! Сейчас легче будет! О-о-о! Да ты молодец, что смог руку перетянуть!
И принялся перевязывать культю.
Постепенно к нам подошли двое уцелевших бойцов, оба они были с легкими ранениями. Как я понял, это были те бойцы о которых говорил Петренко.
—Что здесь произошло? Обратился к одному из них.
—Товарищ командир, как только вы уехали, решили мы перекусить, разожгли костер, уже сели принимать пищу, как налетели немцы, вот одной бомбой всех и побило.
—А вы?
—А мы поели еще до вашего приезда, и прилегли недалеко в тенечке. Когда прибежали, то все уже побитые были, только Кольке... Виноват, красноармейцу Ермакову культю перетянули, что бы кровью не изошел.
—Понятно. Что же с вами делать? Где ваш командир? Какая часть?
—Не имею право говорить этого, товарищ командир! И без разрешения начальства не могу бросить пост!
—Так как быть? Вам всем к врачу надо! Садитесь на свой броневик и езжайте в санчасть, все одно вы уже не бойцы.
—Не едет он, после второй бомбежки перевернулся и после этого не заводится.
В этот момент, сержант, который делал перевязку тяжелораненому сделал мне знак и подойдя шепотом доложил: — Товарищ лейтенант, надо срочно доставить тяжелораненого к хирургу, если в ближайшие два часа не сделать операцию, то парень умрет от заражения крови. Я ему вколол двухпроцентный раствор промедола из аптечки, но это не надолго.
Кивнув ему, что мне все понятно, развернувшись к легкораненому с которым говорил, спросил:
—Мотоциклом кто-то умеет управлять?
—Я умею, товарищ командир, да все мы умеем, мы же из роты регулирования!
—Тогда я передаю в ваше распоряжение мотоцикл, и приказываю: в течении, не более двух часов доставить тяжело раненного к хирургу, иначе...
—Приказ ясен товарищ командир, разрешите выполнять?
—Выполняйте!
—Только вот, как с ребятами? — Он кивнул в сторону убитых.
—Похороним, кстати лопата есть?
—Даже две, в броневике лежат.
—Фамилии, имена, отчества и когда родились запишите!
—Сейчас, сейчас!
Повернувшись он засеменил к своему товарищу, вместе они слюнявя карандаш записывали на куске газеты данные погибших. Потом подойдя ко мне, он передал записанные данные и объяснил, кто есть кто. Пожав им руки, я пожелал: — Счастливого пути! Помните у Вас есть не более двух часов! — И повернувшись к ефрейтору позвал: — Петренко, ко мне!
—Я товарищ лейтенант!
—Передай товарищу один мотоцикл, им раненного срочно в санчасть доставить необходимо!
—Есть, товарищ лейтенант!
После отъезда раненных, отдав приказ о захоронении погибших, я подозвав сержанта, задал вопрос: — Сержант, где вы так ловко научились применять медикаменты?
—Долгая это история товарищ лейтенант, если Вы не против, то я расскажу ее позже.
—Хорошо, проследите за похоронами сержант.
—Есть!
Расположившись на правом сиденье командира, рядом с водителем, спросил: — Все готовы? И повернувшись к водителю, которого звали Влад добавил: — Давай!
Мягко стронув с места тяжелую машину, он сосредоточенно крутил баранку, стараясь выдерживать дистанцию с идущим впереди мотоциклом. Башенный стрелок занял свое подвесное место у пулемета, а еще два бойца сидели спиной друг к другу, выставив свои автоматы в овальные люки. Впрочем, стрелять пока было не в кого.
Раскаленное солнце медленно опускалось к горизонту. Еще максимум час и надо искать место под ночлег. Развернув трофейную карту, я внимательно просматривал указанный для разведки район. Судя по всему, дорога перевалив через холм выведет нас к небольшой станции. И действительно, с гребня холма открылся красивый вид на большую ложбину, из которой змеей выползал небольшой состав, который деловито тянул фыркающий паром паровозик. Он важно полз по железнодорожному пути в сторону небольшого кирпичного строения, вокруг которого был ухоженный сад.
Все изменилось в один миг — из-за леса, как чертики из табакерки выскочили два немецких истребителя и с
