Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
состояла, понятное дело, из него самого и двух братьев-близнецов с, прямо скажем, не совсем обычной для москвичей в третьем поколении то ли украинской, то ли белорусской, то ли ещё какой фамилией Закупра — страна у нас многонациональная, и кого только и где только не встретишь на её бескрайних просторах. Братья поразительно походили друг друга не только чертами лица и цветом волос, но и ростом, и телосложением. Олег считался, вроде, как старшим, он родился на семь минут раньше, Сергей соответственно, — младшим. Но эта более чем условная возрастная разница внешне никак не проявлялась, так что человеку стороннему без подсказки разобраться, кто из них есть кто, было проблематично.
Алексей Борисович познакомился с этими хлопцами полтора года назад, весной восемьдесят девятого, когда они в числе сорока слушателей четвертого курса МВШМ прибыли в МУР для прохождения производственной практики. Обычное дело. Милицейская «вышка» — такой же вуз, как все прочие, и ежегодно, перед сдачей госов, три сотни без пяти минут лейтенантов направлялись на пару с половиной месяцев в подразделения уголовного розыска Москвы и области, в том числе и на Петровку.
Наверняка руководством школы цели преследовались самые благие — ознакомить выпускной курс с особенностями деятельности подразделений, чтобы четверокурсники могли углубить и закрепить полученные за годы обучения знания и приобрести кое-какие практические навыки. Милицейское же начальство на местах в полный рост использовало практикантов для решения собственных накопившихся проблем — то бишь нещадно гоняло оказавшуюся в его распоряжении дармовую рабочую силу в хвост и в гриву, часто вовсе не сообразуясь с той мурой, что была прописана в плане практики, ну и, само собой, присматривалось к выпускникам на предмет последующего приглашения или неприглашения кого-либо из них для дальнейшего прохождения службы.
Как бы то ни было, но обоих Закупр, прикрепили к Алексею Борисовичу. Произошло всё буднично. В одно прекрасное апрельское утро вошёл к нему в кабинет Симаков в сопровождении двух здоровенных лбов, представил их, сообщил, что добры молодцы поступают в полное его, Кузина, распоряжение на ближайшие два с гаком месяца, и удалился. Алексей Борисович был слегка озадачен. Этот Олег, тот Сергей, а переставь местами, и хрен поймёшь, где тот, а где другой. Про таких говорят, родная мать не различит. Нет, понятно, что как раз она-то и различит — как-никак мать! — а вот Кузину, увидевшему их впервые, запутаться было проще простого.
Впрочем, братья, очевидно уже привыкшие к эффекту, производимому на окружающих их практически неотличимой внешностью, тут же, не сходя с места, помогли своему новоиспечённому наставнику определиться в вопросе идентификации. Дело в том, что жизнь внесла в облик одного из близнецов некоторые коррективы. После Афганистана у Олега на шее появился рубец, который тянулся от кадыка к левому уху — след от осколка гранаты, едва не отправившего его на тот свет. А такая метина, согласитесь, просто не могла не бросаться в глаза, особенно когда знаешь, на что обратить внимание.
Парни сразу Кузину понравились. Ребята молодые, спортивные — энергии через край. Просто лучатся энтузиазмом. В глазах щенячий азарт, без которого сыщик не сыщик — это Алексей Борисович по себе знал. Словом, приглянулись. Подумалось, из таких со временем толк выйдет. Тем более, что парни геройские. Про то, что в Афгане служили они как бы между делом упомянули, а о боевых заслугах скромно умолчали. Но имеющий глаза да увидит. Поскольку четверокурсники явились в главк в милицейской форме, Кузин не мог не заметить, что на левой стороне груди у обоих серело по неброской орденской планке с тонкими синими вертикальными полосками по краям. Человеку знающему — а Кузин относился к таковым — это говорило о многом: сочетание цветов на муаровой ленте соответствовало медали «За отвагу», которую заслужить не больно-то просто.
И начали братья Закупры под руководством опытного наставника постигать премудрости сыскного дела, а сказать проще, погрузились в рутину, которой в оперской работе всегда более чем достаточно, и без которой, увы, никак не обойтись: учились правильно составлять самые разные документы, брать объяснения, оформлять изъятия и прочая, и прочая. Заставляя их всем этим заниматься, Алексей Борисович, стремился развеять иллюзии, сформированные книжками и фильмами. Жизнь не кино, где сыщики только и делают, что участвуют в погонях с перестрелками. Ничего такого-этакого в повседневной деятельности оперупономоченных уголовного розыска нет, ну или почти нет, и главным образом они должны уметь пользоваться головой и… шариковой ручкой.
Для Кузина это с годами стало аксиомой, и он не без оснований считал, что чем раньше его подшефные усвоят сию простую истину, тем лучше. Хотят работать в розыске, пусть заранее привыкают к писанине, писанине и ещё раз писанине, цинично рассуждал он, день изо дня безжалостно заваливая практикантов по большей части именно бумажной работой. Но ведь не зря говорят, что из всякого правила бывают исключения. Не прошло и двух недель, как и ему самому, и будущим операм довелось стать участниками самого настоящего приключения, сродни киношному детективу…
В розыске никогда спиртного не чурались. Работа нервная. День-деньской на ногах. Иной раз к вечеру так ухайдакаешься, что умеренная порция алкоголя представляется не злом, а скорее благом. Моральный облик офицера милиции и всё такое прочее — это, конечно, святое, однако сыскари нет-нет, да и позволяли себе порой слегка принять на грудь прямо на рабочем месте. Само собой, не до поросячьего визга и чтоб потом мордой в грязь, а умеренно и с соблюдением приличий. На случай незапланированной встречи с кем-нибудь из начальства по пути к проходной зажёвывали это дело лаврушкой или не так давно появившейся в магазинах жевательной резинкой. Но всё это — преамбула.
В тот вечер, когда близнецы, честно отпахавшие без выходных уже дней десять, отпросились пораньше по какой-то надобности и были отпущены с миром, у коллеги из 8-го отдела свершилось долгожданное присвоение очередного звания, и Алексей Борисович был приглашён на обмывание звёздочек. Ни о какой грандиозной пьянке речи не шло. Разлили. Поздравили. Чокнулись. Выпили. Покурили. Поговорили. Ещё раз разлили и чокнулись. После чего отправились по домам. Вот и вся пирушка.
Трудно сказать, кой чёрт надоумил его в десятом часу вечера, пойти к метро не как обычно, через Страстной бульвар, а сперва Успенским переулком на Чехова, чтоб потом по ней мимо «Ленкома» и на «Пушку». В начале апреля дни ещё коротки, а прогулки по малолюдным переулкам, пусть и неподалёку от центра Москвы, в тёмное время суток чреваты последствиями. Кузину ли было этого не знать, ведь,
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
