в волосах был зачарованный гребень. Волкодлаки быстры и невероятно сильны. Если он успеет ко мне подобраться — а он успеет — без магической защиты я очень скоро встречу свой конец. А учитывая сколь долог бывает век ведьмы, будет обидно вот так вот подохнуть в лесу, от какой-то кровожадной псины!
После гребня я достала два своих ножа с костяными рукоятями. Хотя, по размеру, это скорее полноценные кинжалы. Пожалуй, это моё главное сокровище, которое в я наследство от Арыси Михайловны получила. Наставница моя великой колдуньей была! За день могла несколько полей репы и свеклыбо взрастить или, коли нужно, цельную эпидемию в городе прекратить и всех вылечить за несколько дней. А ещё, что меня до сих пор восхищает, Арысь Михайловна могла в настоящую рысь перекидываться! Если лечить и овощи быстро выращивать, я тоже умею, пусть и не столь хорошо, пока что, то про контролируемое обращение в зверя аль птицу мне только мечтать остаётся!
Я встала на колени в снег, скрестила клинки ножей, покрытые вытравленными рунами и прошептала заклинание. По рунам и лезвиям клинков тут же, словно случайный блик солнца, пронеслись золотисто-белые отсветы. С ближайших еловых и ясеневых веток с тихим шорохом осыпались несколько снежинок. Набегающая метелица подхватила снежинки и закружила их в своём извивающемся вихре. Я разжала пальцы, и ножи плавно взлетели над моей головой.
Повинуясь моей негласной воле и мыслям, ножи перевернулись горизонтально, рукоятями в мою сторону, и начертали в воздухе несколько рун. Первой стала руна «Опора», которую чертил левый нож, следом правый расчертил в воздухе линии руны «Перун», затем клинки создали ещё несколько символов для завершения обряда и подготовки рунного и ритуального заклинания.
Вслед за быстрыми взмахами клинков тянулись тонкие мелкие вихри снежинок, чётко повторяя движения ножей. Таким образом, мелкие частицы снега на несколько мгновений выстраивались в виде начертанных рун. Магические знаки сами собой появились в нескольких местах вокруг меня — на кронах деревьях, на снегу и на замёрзших лужицах. Словно, кто-то невидимый, нацарапал их, повторяя за моими ножами.
«Теперь всё готово, — подумала я»
Как раз в этот миг тонущее за горизонтом тёмно-золотое солнце в вишневом зареве заката, протянуло между деревьев свои тающие золотистые лучи. Солнце как будто прощаясь, протягивало над горизонтом последние свои лучики. В нашем случае слово «последние» не было пустым драматизмом — каждая ночь могла затянуться на несколько суток.
Едва только быстро сгущающаяся темнота ночи опустилась над зимним лесом, поглотив остатки дневного света, как из чёрного провала норы в пригорке послышалось злобное, чуть клокочущее рычание. Затем я услышала тяжёлый скрип снега и мигом представила, как тот продавливается под тяжестью мохнатых лап с длинными кривыми когтями.
Волкодлаков мне приходиться изводить не первый раз, поэтому я легко могла представить, как выглядит тварь, что сейчас готовится выпрыгнуть из норы, и её будущие действия.
Страха не было, а вот чувство опасности было на месте, и это меня радовало — значит я не расслаблюсь и не совершу ошибку. Словно от мощного удара, пласты снега вокруг норы чудовища взорвались и разлетелись на куски, засыпаясь деревья и сугробы вокруг. Опадающие слипшиеся фрагменты промёрзшего снега застучали по веткам деревьев, стряхивая укрывающие их снежные покровы. Вокруг начертанных мною рун закружились отдельные мелкие вихри метели.
В зимний воздух вырвалось новое рычание, громче и яростнее прежнего. Оно пронеслось над сугробами, мимо деревьев и ударило в меня плотной звуковой волной. Я устояла — спас зачарованный гребень в волосах и красно-бело-золотой платок на плечах, покрытый мощными защитными узорами.
В пелене осыпающегося снега из норы вырвалась крупная чёрная и лохматая тварь. Я увидела желто-белые свирепые глаза и влажный алый язык из приоткрытой клыкастой пасти. Изо рта чудища вырывался жаркий пар и капала на снег вязкая слюна.
Волкодлак коротко взвыл и с места прыгнул ко мне, сломал несколько веток деревьев, разбил сугробы и чёрной, размытой теню скользнул над широкой заледеневшей лужей.
Я подалась назад, но бежать не стала — это было бы фатальной ошибкой. Но нужно было изобразить страх, поэтому я закричала — тонко, пронзительно и трагично. Крик ужаса человека для перевёртыша, что запах крови для упыря.
Чудище было уже близко. Услышав мой крик, оно приоткрыло пасть шире, точно ухмылялось, предвкушая расправу. В следующий миг оборотень сорвался с места, взвился в воздух и прыгнул в мою сторону. Он двигался неуловимо быстро, прорываясь сквозь вихри танцующей метели.
Я перестала кричать и уставилась на монстра, тот уже летел на меня. Страх коротко шевельнулся в груди, толкнул в живот и затих, растворившись с привычном и давно воспитанном хладнокровии. Волкодлак, упырь и даже сотни кровожадных вурдалаков — всё это далеко не самые страшные вещи, с которыми может столкнуться человек.
Чудище камнем упало вниз, ко мне, в это же мгновение захрустели промёрзшие ветки деревьев, с треском шевельнулись ясени и клёны, осыпая с кроны и коры налипший снег. Скалящийся оборотень повис в воздухе, зажатый десятками крепких толстых ветвей.
С тягучим потрескиванием, покрытые рунами деревья, теснее и сильнее сплетали ветви вокруг чудовища. Монстр рычал, пытался вырваться из тисков толстенных ветвей, но всё было тщетно. Я стояла внизу подле него, в тени дергающегося чудовища и глядела в меркло сияющие янтарно-желтые глаза монстра — в его взгляде была неукротимая жажда убивать. Но сегодня ночью хищник сам стал добычей. И эта ночь станет для него последней.
Ветви деревьев сомкнулись ещё теснее. Волкодлак поперхнулся очередным рычанием, завыл от боли и вновь он попытался вырваться. Но он только тратил силы. Чудище было обречено, хоть и отказывалось признавать очевидный факт.
Заколдованные мною деревья только теснее и плотнее сжимали волкодлака в смертоносных объятиях. Глаза чудища расширились, округлились, когда он почувствовал, как жесткие, покрытые твёрдой обмёрзшей корой ветви ломают его рёбра и позвоночник, сдавливают грудную клетку и стискиваются вокруг горла.
Как это часто бывает, в страхе перед погибелью, певёртыши идут на крайние меры.
Сквозь слабое рычание умирающего чудовища, я услышала плохо различимые слова человеческой речи:
— Нхена-адхо… Пр-роща-ади-и-р-р… К-р-рлду-унья-р-р… Нхе… губхи-и…
Я вздохнула, рискнула подойти ближе. Бояться уже было нечего. Монстр умирал. Мелкие, обломанные и острые веточки уже во многих местах пронзили тело оборотня. Кровь чудовища мелкими струйками быстро капала на снег.
— Это было твоё решение — стать монстром, — сухо и безжалостно проговорила я. — Силой человека не заставить совершить ритуал.
Я покачал головой.
— Чтобы стать волкодлаком — нужно постараться, — закончила я. — И ладно бы ты себе спокойно шлялся по
