они выглядели одинаково, но шептали на ухо другому каждый что-то свое.
Если бы только Тоша мог вслушаться… Разобрать хоть слово…
— Горячая линия помощи при АО «ЗАСЛОН», что у вас произошло?
Тоша выскочил из сна и с гулко бьющимся сердцем вжался в толстое стекло панорамного окна. Мушки еще не успели рассеяться перед глазами и Тоша не видел всех очертаний комнаты, однако точно знал, что уровень углерода снова был в норме, а кислород не превышал критической отметки. Изолятор все еще был озарен ярким светом; он был без сознания минут двадцать от силы.
«Безумие какое-то?»
Тоша читал о том, что homo sapiens на фоне различных заболеваний испытывали так называемы галлюцинации, но не подозревал о том, что они будут настолько походить на реальность. Внешний мозг лежал на полу, в пяти шагах от Тоши, но он явственно слышал в ухе шорохи и гул чьего-то молчания.
Тоша повозил пальцем в ушной раковине. И зашипел от укола боли, отозвавшегося на попытку заглушить инородный звук.
— Здравствуйте?
Тоша вздрогнул, вновь услышав ясный женский голос. Он смотрел на брошенный им внешний мозг у своих ног, хлопая широко распахнутыми глазами.
«Ничего не могу понять…»
— Что у вас произошло? — повторила женщина настойчивее.
— Я… — робко шепнул Тоша. — Кто вы?
— Оператор горячей линии, — терпеливо пояснила женщина. — Сколько тебе лет, мальчик? Что болит?
— Голова… А вы что, мне кажетесь?
— Насколько могу судить, я вполне реальна, — мягко усмехнулся голос. — Твои родители рядом?
— Н-нет, я плохо с ними знаком…
Оператор помолчала.
— Откуда ты звонишь? — спросила она тогда. — Я могу отправить к тебе на дом генного медика, он удалит нарушение тканной сетки в твоей голове.
— Вы можете меня вылечить?!
— Конечно, — сказала женщина, ни то насторожившись, ни то умилившись его наивности. — Чего же не может «ЗАСЛОН»?
Тоша ухнул в пучину студеного ужаса. Он весь так и затрясся, завопил как безумный и стал неистово бить себя по ушам. Женщина-оператор переполошилась, стала говорить ему что-то ровным, но туго натянутым от напряжения голосом. Тоша не слушал: он молотил себя по ушам и голове.
— ПРОЧЬ! — верещал мальчик, заметавшись по комнате. Он отбил себе плечи о стены, глаза лезли из орбит. — ПРОЧЬ! ПР-РОЧЬ! Я СКАЗАЛ: ПР-Р-РОЧЬ!
Что-то щелкнуло, оборвалось за ушами, и воцарилась тишина. Однако ей на смену сей же час пришел гул такой силы, что перепонки грозили вот-вот выскочить из ушей как пробки из винных горлышек. Никогда еще Тоша не испытывал такой лютой боли, и подумал даже, что умрет от нее прямо сейчас.
Но нет, ему еще только предстояло умереть — за регресс, Родителя и весь Спадбург.
Он должен будет умереть.
«Ну и пускай, — думал Тоша, крепко сжимая обожженные воплем губы. — «Исток» — моя Семья, я — homo sapiens, и таков мой удел. «ЗАСЛОН» не победит. «Исток» — наша дорога к Спасению… «Исток» — наша дорога к Спасению… И я спасусь тоже, обязательно спа…»
Тоша споткнулся об обрывок собственной мысли, вспомнив разговор с куратором.
«Ты уже исцелен», — сказал он мальчику.
«Ученым «Истока» виднее», — решительно сказал себе Тоша, проигнорировав мурашки, пробежавшие по его рукам.
Тоша соскреб с пола внешний мозг и поспешил набрать куратору, чтобы рассказать о случившимся, но тот не выходил на связь. Что ж, значит, расскажет позже. А заодно уточнит, когда он сможет получить обезболивающее.
Мальчик не смог связаться с куратором ни через час, ни через два, и только незадолго до отбоя к нему пожаловал посетитель — облаченный в защитный костюм медик «Истока».
Тоша подпрыгнул от радости и бросился к мужчине, который, спешно закрыв за собой герметичную дверь без ручки, сразу направился к отведенному под медосмотры уголку. Тоша сгорал от нетерпения рассказать кому-то про звонок «ЗАСЛОНа» и вновь стать героем для своей Семьи.
— Здравствуйте, — быстро сказал Тоша. Медик жестом попросил его сесть на кушетку, но мальчик продолжал скакать вокруг него в крайнем волнении. — Я должен сообщить вам… Это в моей голове было… Надо немедленно…
— Сядь, Антон, и веди себя хорошо. О том, что у тебя в голове, изложишь в письменной форме.
Он развернул столик, поставил на него чемодан, раскрыл его и обнаружил целый арсенал инструментов, которых хватило бы для проведения операции. Тоша нетерпеливо закатал оба рукава и привычным жестом подал исколотые, синие локти. Тоша покорно держал язык за зубами, пока медик наполнял пробирки одну за другой.
— Вот и умница, — похвалил он, — твои раковые клетки — наше Спасение.
— Вы хотите тоже заболеть?
— Конечно. — Мужчина выдернул из головы Тоши несколько волосков и убрал их в маленькие контейнеры. — Болезни — привилегия homo sapiens.
— Если хотите заразиться, то почему работаете в защитном костюме? — спросил Тоша, воодушевившись идеей помочь члену Семьи здесь и сейчас.
Но, когда Тоша потянулся к его перчатке, медик в ту же секунду ударил его по руке.
Тоша дрогнул и уставился на медика, прямо ему в глаза, что испуганно вращались за плотным стеклом его защитной маски.
Пауза затягивалась. Мгновение спустя мужчина перед ним уже вновь натянул бесцветную дежурную улыбку, но мальчик не мог поверить, что не было той секунды, когда медик остолбенел от борющихся в нем чувств. Мужчина пытался что-то сказать, но вскоре бросил попытки и стал перекладывать склянки в своем чемодане с места на место.
— Пока не время, — сказал наконец медик, собираясь уходить. — Нам еще предстоит как следует изучить твои раковые клетки и вирусы, которые могут спровоцировать заражение.
— Ну а когда все выяснится, вы придете болеть вместе со мной?
— Возможно, Спасение мы начнем с твоих ровесников, — сказал медик, и добавил: — Ведь дети — самое главное для Родителя.
Тоша проводил мужчину хмурым взглядом. Он послушно отошел в самый дальний угол изолятора, когда медик распахнул герметичную дверь. Мальчик задумчиво отогнул рукав и осмотрел свежие проколы от игл.
***
Тоша провел в изоляторе неделю, и от прежнего восторга не осталось и следа.
Он больше не мог видеться со сверстниками; лишь иногда Тоша созванивался с Катей, но та холодела к нему от звонка к звонку: ее зачислили в группу ребят, которых планировали попробовать заразить раком путем присоединения зараженных клеток, и почему-то былая радость при мысли о настоящем раке мозга у нее поутихла.
Ученые вели наблюдение за течением болезни Тоши и выдали ему шкалу для измерения интенсивности болевых ощущений, а также табели для фиксации иных симптомов, таких как тошнота, шум в ушах и нарушение сна. Для максимально продуктивной, медленной и мучительной смерти его вооружили всем,
