Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Не надо объяснять почему.
– Так вот, Боджа убивал, чтобы грабить. Другое дело – Винченцо Верцени: тот убивал ради удовольствия. Он испытывал наслаждение, когда душил женщин, понимаете? На процессе он в этом сознался. Его признание есть в материалах следствия.
– Короче говоря, таким способом он получал оргазм.
– Именно. И все ощущения усиливались, когда он пил кровь своих жертв. Кстати, на теле жертвы были укусы?
Безана утвердительно кивнул. Об этом тоже ничего не было известно. Он сам недавно узнал этот факт из разговора с бывшим свояком-полицейским.
– Значит, способ совершения преступления одинаков. Вот!
Илария сжала кулаки и сделала несколько боксерских движений.
Безана поднял бровь. Ну, ведет себя как девчонка-подросток. Да, трудно будет с ней работать.
– А как так вышло, что вы все знаете о Верцени?
– Верцени занимался Чезаре Ломброзо [11]. Я писала о нем курсовую в университете. Я имею в виду о Ломброзо.
– Продолжайте.
– Для Ломброзо это был второй случай, но в истории, по крайней мере в Италии, он был первым, когда применили научный анализ. В каком-то роде он ознаменовал начало современной криминологии.
– Интересно… – прокомментировал Безана.
Илария порылась в рюкзаке и вытащила оттуда несколько помятых листков бумаги.
– Вот. Сегодня утром я приходила в редакцию именно за этим. Я хотела дать вам почитать.
– Это ваша курсовая?
– Она может навести на интересные мысли. По-моему, мы имеем дело с имитатором.
– С имитатором серийного убийцы девятнадцатого века?
– И не какого-нибудь, а первого.
Безана стал перелистывать страницы.
– Здесь Ломброзо – еще молодой психиатр, только начинает выстраивать карьеру, – объяснила Илария. – Он заинтересовался делом крестьянина из Бергамо, потому что не считал его душевнобольным. Ломброзо определил его как сексуального садиста, вампира и пожирателя человеческой плоти, однако установил, что тот был в здравом рассудке, когда совершал чудовищные вещи. Понимаете? Тогда Ломброзо начал искать другие объяснения подобной тяги к убийствам. Она вполне могла быть результатом того, что мать преступника страдала эпилепсией или наличием случаев пеллагры [12], зарегистрированных в семье. Среди последствий пеллагры случается форма деменции, которую Ломброзо определял как кретинизм.
Безана тряхнул головой.
– Пьятти, от вас никто не требовал резюме.
– Прошу прощения.
– Ночью я прочту все до конца. Можно взять эту распечатку?
– Конечно, – сказала Илария и улыбнулась.
8 декабря 1870
На рассвете поля окутал туман. Джованна шла по дороге, то и дело с опаской оглядываясь: за стеной тумана ничего не было видно. Впереди дорога просматривалась не дальше чем на метр. Отсутствие перспективы вызывало головокружение, и девушка почти теряла ориентацию в пространстве. Ее отец, часто выгонявший коров на горные пастбища, говорил, что, когда попадаешь в облако, не понимаешь, идешь наверх или вниз.
В воздухе стоял сильный запах навоза, а покрытая инеем трава отливала желтым и розовым. То здесь, то там виднелись сугробы, оставшиеся после снегопада. В этом призрачном пейзаже все предметы возникали неожиданно и почти пугали. Что это там? Какой-то зверь? А может, конь или осел? Сквозь туман виднелась только какая-то большая темная тень. Тень приблизилась и оказалась хижиной, где обычно держали рабочий инвентарь. А там что? Ага, это телега. Джованна шла, кутаясь в теплую шаль: на улице было очень холодно.
Отправиться в дорогу позже девушка не могла. Хотя днем, на солнце, дорога на Суизио [13] была бы более приятной. Но сегодня праздник Непорочного Зачатия, и Джованна должна добраться вовремя, чтобы помочь матери приготовить обед. Нынче будут подавать мясо. Отец загодя зарезал каплуна [14], и теперь хоть разок можно будет поесть не одну поленту. В их доме слишком много детей, и всех прокормить трудно. На счастье, Джованну приютила семья Равазио, и у них она чувствовала себя как родная дочь.
Родителей она не видела больше месяца, однако волновалась совсем по другому поводу. Она шла быстро, радуясь, что увидит на празднике двоюродного брата. Как знать, может, они поженятся… Джованна была бы очень рада… Он такой красивый! И потом, ей уже исполнилось четырнадцать, время подошло. Иначе она совсем состарится. Тут девушка на миг потеряла равновесие, поскользнувшись на смерзшемся снегу. Потом выпрямилась, поправила съехавший на лицо платок и проверила, не потеряла ли образок с портретом Пия IX [15], который носила не снимая. Его подарила бабушка, чтобы Господь берег ее. И вдруг Джованна услышала какой-то шум.
Она обернулась, но вокруг по-прежнему был один туман. Тогда Джованна пошла быстрее, почти бегом, и отчетливо различила чьи-то шаги. Это даже лучше, пустая и беззвучная дорога ее немного пугала. Девушка подняла руку, приветствуя приближавшийся темный силуэт. В Боттануко она всех знала, хотя и выросла в Суизио. Но когда Джованна увидела, что силуэт прихрамывает, и поняла, что это Винченцо Верцени, настроение испортилось. Странный он какой-то. Да и вся семья у них странная.
Однажды Джованна видела, как его мать каталась по земле, а изо рта у нее бежала слюна, как у бесноватой. Испуганная девушка прибежала домой бегом. По счастью, один из Равазио был врачом. Он тогда объяснил ей, что бесы тут ни при чем, а женщина просто больна эпилепсией и ее лечат кровопусканием. Джованна успокоилась, но семью Верцени все равно после этого недолюбливала.
Накануне она встретила взбудораженную Марию Превитали. Та рассказала, что Верцени ее чуть не схватил и не утащил в темный переулок, и велела быть осторожней. Но Джованна не поверила: Мария только что выписалась из психиатрической лечебницы и могла напридумывать всякого.
Винченцо приближался, и Джованна ускорила шаг. Прогнать его с дороги она не могла, ведь дороги для всех. Он поздоровался и спросил, куда она идет. Девушка опустила глаза и ответила:
– В Суизио.
У нее вовсе не было желания пускаться с ним в разговоры. Но не вертеть все время головой и не коситься на серп в руке у Верцени у нее не получалось. Он что, собрался работать в поле в день Непорочного Зачатия? Держал бы его покрепче… Так и поранить можно. А Верцени шел своей прихрамывающей походкой совсем рядом с ней, почти касаясь серпом ее юбки. Наконец Джованна потеряла терпение и сказала ему:
– Слушай, держи эту штуковину подальше, иначе порвешь мне юбку, а она хорошая, дорогая. Порвешь – убью.
Спустя два дня, в субботу, на сыроварне у Равазио заволновались. Хозяйка нервно металась из угла в угол, шурша черной юбкой, и твердила мужу, что все это очень странно. Почему Джованна до сих пор не вернулась? Она еще совсем ребенок, но очень обязательная: если что
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
