надёжней. А преддверья срок -
Всего-то ничего — пустая вредность.
Демцентрализм вещает, что за стыд
Дается хлеб и соль в убогий дом
Замученной презрением Прослойки.
А сигануть, да вовремя, в кусты
И отряхнуться вовремя потом -
Искусство жить и выжить, право слово.
Благовещенье миллениума в Минске
Кончается март нелюбезный
С ветрами как лед по утрам.
Кончается сумрак небесный,
Земле быть невестой пора.
И Вести Благой в ожидании
Желаньями зелень жива.
Погоды же странная данность
Опять превратилась в слова.
Слова философствовать стали:
Что им этот дикий апрель?
Все вдруг поменялось местами:
Седьмое апреля — метель.
Мой Бог, Благовещенье ль ныне?
А может, за мартом — февраль
С метельным промозглым уныньем,
Где "прошлого чуточку жаль"?
Где будущее — не вопросы:
Беззвездная черная ночь.
О будущем думать непросто -
Все думы отправились прочь.
Устала надежда крепиться,
Пришел неожиданно срок
Все камни собрать по крупицам,
Из хитрости сделав урок.
Архангела снежность благая
Накрыла весеннюю прыть.
Пророчество тень налагает,
Пытаясь объятья открыть.
И став одигитрией вечной,
Собрав Божью Весть с Рождеством,
Вселенная явствует свету
Законов Божественных свод.
Я во вселенную — в себя — заглядывал…
Я во вселенную — в себя -
Заглядывал.
Ответы, что дает судьба -
Закладки мне.
На них пометок карандаш -
Да разным почерком.
Моих пометок — ерунда,
И больше порченых.
Хотелось бы весь этот бред
Подправить мне.
Но я у предков — лишь полпред:
Такие правила.
Я снова зажигаю забвения свечу…
Я снова зажигаю
Забвения свечу.
В ней ватную угарность
Почувствовать хочу.
Хочу, чтоб всё, что вижу,
Ушло за окоём,
Чтоб Голос слышать свыше,
Чтоб с Богом быть вдвоем.
Я встану на колени -
И, может, наяву.
Калика я, калека,
Пугающий молву.
Гонимый бранным словом,
Непонятый толпой,
Я оживаю словно,
О Господи, с тобой.
Единственная тема:
Я в Нём и Он во мне.
Жизнь — пляшущие тени
В зашторенном окне.
Там я чужой почти что -
Вуаль важней лица:
Обманутый мальчишка
Во власти подлеца.
Но путь уже прочерчен -
Оскомина в зубах.
Прошу за все прощенья
За всех, но от себя.
Я зажигаю снова
Забвения свечу,
Я открываю слово,
Взлетаю и лечу.
Дорог земных портреты за окном…
Дорог земных портреты за окном –
Пленер вконец испорченной натуры.
Окно не засверкает в этом туре –
В пыли и в пятнах мутное оно.
Толчки колёс на стыках двух реалий
Раскачивают маятник-вагон,
И в этот ритм голосом рояля
Бетховенский вливается канон.
Толчки в висках на стыках оппозиций,
Средь звуков неземного рождества.
Гармонии константой отразиться
Пытаются в преддверьи торжества.
И рвётся ритм в сознаньи полусонном,
И качественный мыслится скачок,
И музыки дрожащей невесомость
Ещё не сообщает ни о чём.
Но, Благодатью* наполняясь, клетки,
Как будто бредят — да воскреснет Он,
Кто окровавлен был и оклеветан,
Кого предрёк и умертвил Закон*.
И Он воскрес. И в смене парадигмы
Воспрянул Космос из небытия
И Новой эры новый серп родился, -
Ловец под ним с кувшинами стоял…
Вагон тряхнуло. И — о наважденье! –
В пыли и в пятнах мутное окно
Мне открывало месяца рожденье:
Так незаметно наступила ночь.
*Закон — Ветхий Завет
*Благодать — Новый Завет
Тюменская колея
"…чужая эта колея…"
В.Высоцкий
Друзья, товарищи мои,
Я тяжесть вашу не умножу,
Когда скажу о жизни строже,
Где след тюменской колеи.
Та колея питала нас -
Итог стараний и усилий.
Она гордыни дух носила
Вдали от говорливых трасс,
Вдали от грубых, вредных жен,
В плену усталости житейской,
Вдали от бедности злодейской,
Где честь пустой какой-то звон.
Та колея внушала нам
Глухими всплесками цинизма,
Что сущность женщины есть низость,
Что деньги лучшие права,
Что день прошел — и ближе рай
Развратно-водочного блефа,
Что казначейского билета
Всяк ныне здравствующий раб.
Друзья, товарищи мои,
Задворков порченые дети,
Конечно, жизни суть не в деньгах
Глухой тюменской колеи.
А суть — свободы редкий шанс
В углу, где зона видит зону,
Где бичевозные вагоны
Недалеки от шабаша.
Суть — круг застриженной тайги
И свет двенадцативольтовый,
Где проза чувств на все готова,
Где проза слов — и нет других.
И шутки голь — не зло, а так,
И пошлость — как приправа к чуду,
Звучит явлением не чуждым
В дыму, что наддает табак.
Друзья, товарищи мои,
Все наше с нами, жизнь — по кругу.
А колея всему порука:
Нас нет без этой колеи.
Как ни крути, но всё, что с нами — жизнь…
сыну.
Как ни крути, но всё, что с нами — жизнь.
И за неё приходится держаться.
А что до мысли о Господней жатве,
Так ею ли при жизни дорожить.
И как судьбу сознательно творить,
Имея мозг такой несовершенный,
Когда греховней может быть отшельник,
Когда святым и грешник может быть.
Сочатся листья из ветвей тугих,
Набухших соком дерзким созиданья.
И вольно и невольно платой дани
Вновь занят мир, что только что погиб.
И всё на крУги, как ты не крути:
Творит природа брачные союзы.
И снова мальчик с девочкой сольются,
И разойдутся по воде круги.
Как будто в предзакатном вечеру,
Когда в пруду полощет ветви ива,
Когда и без любви всё так красиво,
Ещё любовь пожатьем нежным рук.
Рвёт соловей явившуюся тишь –
Настройщик инструмента рокового:
Душа сжимается, любовь судьбе готова
Очередную жертву принести.
Почти что замкнут старый новый круг,
Готовя почву новому рожденью,
Где лунный цикл новые надежды
Внесёт, как свежесть, в старую игру.
Для эпитафии
Я жить не могу без стихов,
Без их молчаливого чуда.
Но я их когда-то предам.
Так некогда предал Адам,
Потом злополучный Иуда,
Готовя эпохи приход.
Моя так же чаша лиха:
Создавших меня я покину -
Закончится мини-виток:
Оставит основу уток,
И ткань распадется. И глиной
Я стану в творящих руках.
Ах, тема. Как ты не нова.
Крошится под шинами гравий -
Дорога к истокам спешит.
Пора и душе от души
Признаться, что жизни отраву
Скрепляет похмелий канва.
А сердце клокочет в груди
Так жизненно, но запредельно,
Как будто есть выбор другой,
Как будто он — вот, под рукой,
Как будто бы — вот он, радетель.
Ан, глядь… сатана впереди.
Иллюзии брачный исход -
