и спросила Соня, ухватившись за жилетку Эрвина.
— Хочешь, чтобы вместе свалились? — хмыкнул парень и натянул поводья. — Горыныч, вперед, вверх, вперед.
Дракон взмахнул крыльями, подпрыгнул и, как петух на забор, приземлился на край каменного зубца, зашатался, теряя равновесие, развернул крылья и ухнул вниз. У Сони душа ушла в пятки, она прильнула к Эрвину всем телом, обхватив его руками.
Американские горки показались детской забавой по сравнению с катанием на Горыныче. Дракон судорожно забил крыльями, набирая высоту. Его взлет был не менее ужасен, чем падение: он рывками поднимался, клацая зубами то ли от напряжения, то ли от ответственности, и заваливался то на один бок, то на другой.
— Вверх, в горы давай, верхотуры Ильзы появились, они сейчас нас заметят, — Эрвин тревожно оглядывался.
Что там такое? Соня испуганно глянула через плечо. На горизонте замаячили какие-то точки. За ними погоня? Горыныч набирал высоту. Его полет был такой же турбулентный, как и все манёвры до этого. Он то проседал вниз, то дергался вверх, кренился в стороны, скорость при этом была небольшой, хотя для Сони и этого было предостаточно.
— Горыныч, к лесу, бери выше. Смотри лощины, нам надо скрыться!
Соня почувствовала, как спазм скрутил желудок. Она с трудом подавила первую волну тошноты и поняла, что долго не выдержит. Они уже летели над лесом.
— Горыныч, мне дурно, — закричала Соня, — приземляйся!
Дракон, услышав Соню, принял решение и камнем упал вниз. Он разглядел просвет между огромными деревьями и совершил довольно жесткую посадку, плюхнувшись на траву и сложив крылья. Соня скатилась с его спины как раз вовремя, ее тут же вырвало.
Как ни плохо было всаднице, но Эрвину было еще хуже. Он согнулся пополам, схватился за голову и застонал. Состояние спутника не укрылось от внимания Сони, хотя сама она еще не отошла от шока. Что-то подобное ещё девочкой она наблюдала у бабушки, когда у той резко подскочило давление. Эрвин тяжело дышал, лоб его покрылся испариной, а ноги подрагивали. Как странно, ведь только минуту назад парень был в прекрасной форме.
— Бегом в чащу, надо спрятаться, — выговорил Эрвин, часто дыша от подступившего приступа.
Дракон удостоился пинка, который, впрочем, ему был, что мертвому припарка. Все трое ринулись под защиту деревьев. Вскоре вверху послышался шум крыльев и крики людей.
— Горыныч, замри. Тихо! — зашипел Эрвин.
Зверь недовольно засопел и заерзал. Он только-только почувствовал свободу, в буквальном смысле расправил крылья и, судя по его разочарованной морде, всерьез рассчитывал на аплодисменты.
— Место. Лежать. Не шевелись!
Горыныч хоть и зыркнул на парня недовольно, но тут же свалился в траву и затих. Соня вытерла взмокшее лицо рукавом ветровки и посмотрела на Эрвина.
— А почему «не шевелись»?
— Не хочу, чтобы нас учуяли драконы.
— А там, — Соня показала вверх, — драконы?
— Там верхотуры на ездовых драконах, — нехотя ответил Эрвин. — Этот тоже должен был стать ездовым. Но в кладке яйцо забраковали. Его надо было уничтожить, а я стащил яйцо и выходил дракона.
— А почему забраковали? — для Сони прямо-таки открывался новый мир.
— Потому что оно было самым маленьким. А из таких яиц получаются мелкие драконы с небольшими крыльями. Они не подходят для службы. Поэтому мы сегодня так паршиво летели.
Грубоватые слова парня резанули слух девушке. Неприятные ощущения она отнесла на счет своей боязни высоты.
— А мне кажется, Горыныч молодец, — Соня встала на защиту дракона.
— Да? Только ты чуть не померла, — в голосе Эрвина послышалась насмешка.
Соня покраснела. Вот только не надо так пристально смотреть на нее.
— С чего ты взял? Со мной всё нормально, — пролепетала она, переживая о том, как глупо выглядит ее красное лицо.
— Тсс… Верхотуры над нами.
Соня глянула вверх. Над деревьями опять мелькали неясные тени. Из-за густой листвы их почти не различить.
— Видишь, как плавно парят? — прошептал Эрвин. — Настоящие ездовые драконы. И высоту набирают очень быстро.
— А кто такие верхотуры? — спросила Соня, всматриваясь вверх. Этот вопрос вертелся на языке с тех самых пор, как она услышала новое слово.
Эрвин снова посмотрел своим фирменным цепким взглядом, он не торопился с ответом. Не разыгрывает ли его девчонка?
— Избранные гвардейцы Главного Верховода. Самая элита. А над нами, кажется, верхотуры Ильзы. Они принадлежат Совету Меры.
— А зачем они за нами гоняются?
— Просто так, — буркнул Эрвин, — для проверки, — парень определенно не хотел углубляться в эту тему.
Соня задумалась. Реальность, которую она видела, обоняла, осязала, слышала, была подлинная, с какой стороны ни посмотри. Но это всё равно не укладывалось в голове.
— А, это место как называется? — Соня предприняла еще одну попытку что-либо разъяснить.
— Ты здорова? — Эрвин приложил руку ко лбу Сони.
Она негодующе мотнула головой:
— Я не шучу.
— Это Верховия, юная странница. Страна Верховия.
— Верховия, — медленно повторила Соня, — первый раз слышу. Не знаю такой.
— А город называется Энобус.
Эрвин пристально глядел на девушку, наблюдая за ее реакцией. Соня уже начала привыкать к его бесцеремонным взглядам.
Не на ту напал
— Всё это, конечно, интересно, но как мне попасть домой в Поваринск?
— Поваринск? Ну и названьице, — хохотнул Эрвин.
— Как мне вернуться? — Соне с трудом сдерживала рычащие нотки в голосе.
— Как пришла, так и вернешься, — отрезал Эрвин.
— Из твоей квартиры?
Эрвин безразлично пожал плечами.
— Может, из моей, а может, и нет. У тебя ключи, тебе виднее.
Зачем он издевается над ней? Соне хотелось одновременно плакать, ругаться и по девчачьи топать ногами. Накричать на этого надменного Эрвина, заставить его извиниться. В то же время страшно поссориться с ним. Он единственное связующее звено с ее миром. Соня отвернулась. Хотя это было излишне: быстро наступившие сумерки скрывали лица собеседников, и ее отчаяние осталось незамеченным.
— Пора спать, — буркнул Эрвин, — завтра надо пораньше улететь отсюда, вдруг нас будут искать.
С трудом сдерживая слезы, Соня постаралась достучаться до этого парня.
— Послушай, мне домой надо. У меня мама, бабушка, друзья. Они будут волноваться.
Эрвин внимательно посмотрел на Соню, как будто хотел о чём-то спросить, но потом передумал.
— Я тебя не держу. Возвращайся хоть сию секунду.
Слышать такое невыносимо обидно. Соня заморгала часто-часто, из глаз брызнули слезы. Она расплакалась навзрыд, как маленькая девчонка.
— Хватит реветь. Я тут ни при чём. Я сам ничего не понимаю, — голос Эрвина смягчился. — Мы вернемся в мою берлогу, как только сможем.
— А когда? Когда мы сможем? — Соня продолжала всхлипывать.
— Надо подождать. Немного. Ложись поближе к Горынычу, рядом с ним теплее. Ночью станет холодно.
Соня, продолжая тихонько шмыгать носом, придвинулась к теплому шершавому боку. Как она
