Книга Прекрасный каратель - Каролайн Пекхам

Ужас пробежал по моим венам, и я отчаянно затрясла головой, когда на меня нахлынуло воспоминание о том дне. О Рокко Ромеро, прижимающем меня к земле, его грубые руки сжимающие мою шею.

Я очнулась в больнице, задаваясь вопросом, почему я была жива. Это все еще преследовало меня по сей день. Он был моим кошмаром. Мой единственный настоящий страх. И я никогда не преодолею его.

— Нет, папа, — сказала я, почувствовав, что по моим щекам текут слезы.

— Ты будешь благодарна за жизнь, которую предлагает тебе Николи. Он прекрасный человек и будет относиться к тебе с уважением. Ты ни в чем не будешь нуждаться, что еще может дать отец своей дочери, кроме этого?

Выбор.

Я молча смотрела на него, не в силах поверить, что цепи так быстро стянулись вокруг меня. И они были более нерушимыми, чем прежде.

Я видела, как моя жизнь простирается передо мной. Стать женой человека, которого мой отец создал по своему образу и подобию. Родить ему детей. Ожидается, что эти дети будут заперты в клетке и в этой жизни. И цикл никогда не закончится. Женщины Калабрези будут навечно связаны, навеки заперты в клетке.

Мое дыхание участилось, и папа схватил меня за подбородок, заставляя смотреть на него снизу вверх.

— Ты нужна мне, Слоан. Ты хорошая девушка. Теперь будь такой для семьи. Мы хотим, чтобы ты была такой. У всех нас есть роль, это твоя.

Коко перестала дергать его за ногу, бой вышел из него в то же время, что и из меня. Папа отпустил меня, и я опустилась на край кровати, а мой маленький щенок запрыгнул ко мне на колени и стал лизать мои руки.

— Свадьба через месяц. Это уже организовано. Тебе не нужно ничего делать, кроме как хорошо выглядеть в этот день.

Папа закрыл дверь, и мне показалось, что его кулак сжал мое сердце.

Это уже было организовано. Я была всего лишь пешкой на шахматной доске, которую поставили на место.

Я уставилась на сломанную SIM-карту, задаваясь вопросом, смогу ли я когда-нибудь снова связаться со своими друзьями. У меня по-прежнему не было социальных сетей, и навряд ли я когда-нибудь получу еще один телефон, мне его не разрешат. Коко уткнулся в меня носом, а мои слезы закапали на его шелковистый белый мех.

Я ненавидела то, что чувствовала, что сдаюсь. Потому что не было сил, чтобы сражаться. Папа уже занял мой мир и заставил меня сдаться.

Я думала убежать, но куда мне идти? Как мне выбраться из города, полного Калабрези и Ромеро?

В дверь раздался тихий стук, и я вытерла слезы.

— Войдите, — позвала я, ожидая слугу с чаем, но обнаружила Николи, входящего в мою комнату, его широкие плечи были почти такими же широкими, как и дверь.

Он нахмурился, взглянув на мой жалкий вид. — Это было не совсем так, как я хотел, чтобы все прошло.

— Прости, что задела твою гордость, — глухо сказала я. — Но я не ожидала, что меня продадут, как движимое имущество, как только я вернусь домой.

Николи вздохнул, подойдя ближе, и Коко низко зарычал.

— Я бы никогда не купил тебя, — серьезно сказал он. — Но я не дурак. Я знаю, что это своего рода сделка. Твой отец хочет, чтобы я однажды занял его место, и, честно говоря, Слоан, тебе будет лучше в моей компании, чем с кем-то другим, кого твой отец может выбрать.

Мое горло пересохло, когда я посмотрела на него.

— Значит, ты ничего не получаешь от этого? — спросила я сухо.

Кроме империи, которая должна была принадлежать мне.

— Я этого не говорил. Я восхищался тобой всю свою жизнь. Ты прекрасна, страстна, и твое сердце такое большое, что в нем может поместиться целый мир, и еще останется место.

Я нахмурилась, ошеломленная сладостью его слов.

Он подошел ближе, взглянув на дверь, зная, что ему не следует оставаться со мной наедине. Отец скорее умрет, чем позволит кому-либо поднять руку на свою дочь. Но я уже бросила вызов этому правилу в Италии, и часть меня хотела бросить вызов ему снова сейчас.

— Мы оба знаем этот мир, — мягко сказал Николи. — Ты не думаешь, что мы могли бы справиться с этим вместе?

Я посмотрела на него, когда он остановился передо мной, так близко, что я могла почувствовать его тонкий запах одеколона и общий запах силы, исходящий от него волнами. Но под всем этим я уловила запах улицы того мальчика, которого знала. Тот, с которым я играла и которого обожала.

Он взял меня за руку, помогая подняться на ноги, и мое сердце забилось, когда я посмотрела в его знакомые глаза. Мне не хотелось смотреть куда-то еще, кроме как туда, пытаясь поймать ту часть его, которую я так хорошо знала. Но я не могла долго удерживать его.

— Ты уже не тот мальчик, которого я когда-то знала, — выдохнула я, и его брови нахмурились.

Он опустил голову, переплетая наши пальцы и пробуждая безрассудную часть меня. Мы шли против моего отца. Он нагло прикоснулся ко мне при распахнутой двери, и это было так опьяняюще, что хотелось отдаться этому чувству целиком.

— Я все еще здесь, — пообещал он, опустив голову, его глаза горели желанием и остановились на моих губах.

Поцелуй с ним был бы грехом. Но ведь мы были в заливе Грешников…

Я приподнялась на цыпочках, надеясь на искру, которая могла бы сделать это лучше, намек на страсть в нашем будущем.

Этот мужчина передо мной собирался стать моим мужем, и не было никакого выхода. Я любила его когда-то мальчиком, возможно я могла бы полюбить его и как мужчину.

Наши губы соприкоснулись, и трепет от его дерзости подстегнул меня, мой рот открылся для его языка. Он подавил стон, его рука обвила меня и прижала к своей твердой груди. Его сердце яростно колотилось, и какая-то часть меня начала надеяться, что у нас действительно есть шанс.

Коко сердито тявкнула, и я, наконец, отстранилась, чувствуя жар во всем теле.

— Я не могу представить себе более подходящую невесту, Слоан, — хрипло сказал Николи. — Мы созданы друг для друга, и я клянусь оберегать тебя. Всегда.

Я нахмурилась, когда он прошёл через комнату. Я не хотела быть в безопасности. Безопасный был синонимом ограниченного.

Он поставил коробку с кольцом на мою тумбочку, прежде чем вернуться к двери.

— Я остаюсь на ужин, — сказал