Так нет, чтобы шёпотом окликнуть, а они по макушке пальцем. Славка однажды с ними чуть не подрался. Но потом подумал, что это будет полная междоусобица: свои со своими.
Ребята сидят, рисуют кофейник с бубликом.
Екатерина Сергеевна вызывает к себе по одному ученику с альбомом и проверяет домашнее задание. Надо было сделать рисунок. Любой. Произвольная композиция.
— Евдокимова Женя, — говорит Екатерина Сергеевна.
Женя поднимается из-за парты и подходит к учительскому столу. Показывает альбом.
Екатерина Сергеевна рассматривает её рисунок.
— Моряк в лодке… Но почему он прозрачный, моряк твой?
Женя молчит.
— А это что на берегу? Камни?
Женя молчит.
— Камни должны быть нарисованы не чёрточками, а в объёме. — Екатерина Сергеевна карандашом рисует на берегу новые камни в объёме. — Поняла?
Женя кивает — она поняла. Женя никогда не скажет лишнего слова.
— Иди на место, — говорит Екатерина Сергеевна и вызывает Искру.
— У меня новый альбом, Екатерина Сергеевна. Рисунок в старом остался.
Искра всегда что-нибудь придумает, выкрутится. Рисунок не сделала и вот придумала, выкрутились.
— Следующий раз принесёшь.
Екатерина Сергеевна вызвала Диму.
— У тебя небо не в цвете, — сказала Екатерина Сергеевна, разглядывая рисунок Димы. — Проваливается. Взгляни в окно.
Дима взглянул.
— Разве оно такое?
— Какое?
— Не в цвете?
— Что-то есть.
— А у тебя ничего нет.
— Дорисовывать всё до точки — скучно и не современно, — сказал Вовка Зюликов.
Он тоже в своё время считал себя битником и даже создал картину методом поп-искусства (как рисуют где-то в Европе): на большую тряпку прилепил обрывки старых тетрадей, газет, этикетки от консервных банок и просто консервную банку. А бывает, что в Европе возьмут матрац, обольют краской и говорят: картина. Или дверь украсят помидорами.
Вот что такое поп-искусство.
Славка сидел и думал: скоро его вызовут. Очень хорошо. И он устроит нечто вполне современное. Стаська потешался сегодня в классе, что вот какой Славка расцарапанный. Ладно, поглядим ещё.
У Маруси Славка попросил пузырёк с зелёнкой. Она всегда носит зелёнку для брата.
Маруся зелёнку дала: попросил человек раненый, расцарапанный, побеждённый, так сказать лежачий. А лежачего не бьют.
— Шустиков Станислав, — вызвала Екатерина Сергеевна.
Она близнецов называет полными именами: Стаську — Станиславом, Славку — Вячеславом.
Стаська протянул с первой парты свой альбом.
В классном журнале Стаська записан раньше Славки, потому что считается старшим. И у него все преимущества. А Славка считается младшим, и поэтому у него никаких преимуществ, а одни потери. Кому надо было Средиземное море, кому в Англии что-то ещё, а Славка добивался только равенства и братства!
Екатерина Сергеевна долго разглядывала Стаськин рисунок. Не поняла, для чего нарисован на табуретке вроде бы мальчик и по нему вроде бы ударяют молотком.
Стаська встал с места и разъяснил:
— Это Славка. Его портрет.
— Тогда при чём тут молоток? — Екатерина Сергеевна подозревала, что столкнулась с поп-искусством.
— Это врач стучит по Славке молотком. По ногам и рукам.
— Наверное, не молотком, а молоточком, — сказала Екатерина Сергеевна и обратилась к Славе: — Не такой же он огромный. Правда, Вячеслав?
Но Славка (Вячеслав) не успел ответить, как Стаська (Станислав) перебил его:
— Иголкой ещё кололи. Проверяли, психопат он или нет.
— А тебя не кололи? — Славку даже затрясло от негодования. — И ты психопат!
— Меня не специально, а за компанию.
— Психопат за компанию! — крикнул Джавад. Он заступился за Славку. Его человек.
— Сами вы все психопаты за компанию! — крикнула Таня, хотя спокойная и выдержанная. Она заступилась за Стаську. Потому что она Стаськин человек.
Женя молча кивнула, согласилась. Ещё один Стаськин человек.
— Что такое, дети! Вы оскорбляете друг друга.
Стаська стоял и загораживал кофейник с бубликом. Поэтому с задних рядов закричали, чтобы сел и не загораживал натюрморт.
Искра громче всех кричала, делала вид, что старается, рисует в новом альбоме.
Когда все немного успокоились и снова начали рисовать кофейник с бубликом, Екатерина Сергеевна наконец вызвала к себе Славку:
— Шустиков Вячеслав.
Он уже давно приготовился, ждал. Схватил альбом в одну руку, а другую руку опустил в карман.
Быстро пошёл к учительскому столу. Поравнявшись с первой партой, где сидел брат, выдернул руку из кармана. И не успел Стаська и рта раскрыть, как ему на голову опрокинулся пузырёк зелёнки.
Стаська сидел неподвижный. Это от растерянности. Иначе не объяснишь. По его голове текла зелёнка. И Стаська медленно превращался в нечто зелёное. Человек не человек… Матрац не матрац…
Глаза Екатерины Сергеевны стали совсем большими, потому что их не только увеличивали стёкла «плюс», но и сами глаза у неё ещё увеличились. От необычайной степени удивления. А потом Екатерина Сергеевна подняла на лоб очки: решила — обман зрения.
Славка торжествующе глядел на брата. Он знал, что происходящее — не обман зрения.
Даже молчаливая Женя произнесла три лишних слова сразу:
— Вот так ну!
Искра была счастлива. Она обожает скандальные истории и великие повторимые зрелища. Это зрелище было неповторимым!
Когда Стаську увидела Клавдия Васильевна, которую немедленно вызвали с урока из другого класса, она закричала:
— Устроить всё в такой день! Ведь у них сегодня день рождения! У этих Шустиковых!
Потом глубоко вздохнула и потёрла пальцами виски. Это не помогло ей успокоиться, и она хотела ещё что-то крикнуть. Но тут из ворот пожарного депо выехали пожарные и громко загудели сиреной. То ли они спешили на пожар, то ли опять занимались тренировкой.
5
Учительская комната.
Стоит большой длинный стол, а вокруг него стулья. Стол и стулья предназначены для заседаний педагогического совета.
На столе часто можно увидеть стопочки тетрадей: кто-то из учителей собрал тетради, чтобы проверить их. Лежат дневники. Тоже собрали и будут проверять, делать всякие обидные для учеников записи — кто, чего, когда…
Стоит и телефон. Отводная трубка от него на другом маленьком канцелярском столе, который отгорожен от учительской шкафом. Получился «кабинет». Принадлежит Алексею Петровичу.
В шкафу хранятся папки с личными делами учеников, тематические планы, методики, классные журналы.
На столе у Алексея Петровича табель-календарь, автоматическая ручка-ракета на подставке, пепельница, тоже стопочки тетрадей, потому что Алексей Петрович не только директор школы, но и преподаватель истории.
На острый конец ручки-ракеты завхоз
