Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Боба», но, увы, до особого распоряжения нам запрещено даже это. Возможно, лучше всего подождать, пока не закончится вся эта военная чушь, а потом поступить в соответствии с традицией, что скажешь?
– Но, мистер Ходжсон…
– Мне жаль, Фэй, правда жаль, – сочувственно ответил он. – Твоя мама была чудесным звонарем, но, боюсь, нам придется найти какой-нибудь другой способ почтить ее память. Больше никакого звона, пока не закончится эта проклятая война.
3
Зеленый Человек[7]
К тому времени, как Фэй и звонари добрались до «Зеленого Человека», дождь уже не просто лил как из ведра, а яростно хлестал по стенам паба. Заведение было построено в 1360 году и с тех самых пор пребывало в ветхом состоянии. Паб был почти таким же старым, как и колокольня, и это не было случайным совпадением. Звонари различались по степени преданности церкви – среди них можно встретить удивительное количество агностиков и атеистов, – но на протяжении веков подавляющее большинство разделяли неприкрытую страсть к местному элю и сидру.
Расписанная вручную вывеска с лиственным лицом зеленого человека скрипела под порывами ветра, когда звонари протолкнулись в дверь, торопясь укрыться от дождя и добраться до барной стойки. Мало кто мог встать у них на пути. В углу два старика играли в домино, а у камина спал бладхаунд. По меркам Вудвилла для пятничного вечера здесь было слишком тихо, но из-за проливного дождя и отключения света большинство постоянных посетителей остались дома возле очага и радио.
Очки Фэй запотели, омытые теплым воздухом, и она была благодарна, ведь они помогли скрыть слезы, которые она не сдержала по пути от колокольни до паба. Шмыгнув носом, она сморгнула с глаз влагу и, прищурившись, сквозь пелену разглядела своего отца, Терренса, моющего пивные стаканы за барной стойкой.
Прокуренный воздух, свойственный общественным местам, затянул его лицо сеткой мелких морщин. Редеющие белые кудри на его голове напоминали облака на горизонте, но Терренс был внимателен, как и всегда. Это был его паб, и он знал каждого жителя деревни по фамилии и имени. Стоило Фэй зайти внутрь, как его взгляд тотчас метнулся к ней. Отец разглядывал ее через дно пинтового стакана, словно Нельсон, смотрящий в подзорную трубу.
– Эй, на палубе! А вот и лучшие компанологи деревни, – сказал он, с радостью употребляя слово, которое используют только те, кто не имеет отношения к колоколам, обнаружив в словаре существительное для обозначения звонарей и желая продемонстрировать друзьям-звонарям свою осведомленность.
– И изнывающие от жажды, – добавила Фэй; кожаная лямка сумки, отягощенной книгой ее матери, давила на плечо. – Одно мгновение, и я тебе помогу, – сказала она отцу, схватившись за лямку и метнувшись в узкий холл за стойкой. Фэй проверила, не смотрит ли отец в ее сторону, затем сунула сумку в укромный уголок возле банки с пенни, где ее невозможно было заметить, но не сумела удержаться от последнего взгляда на чудеса внутри. Фэй достала книгу и открыла ее на странице с рунами, магическими символами и рисунком ведьмы, летящей на метле.
– Что у тебя там, девочка? – раздался новый голос, напугавший Фэй. Она захлопнула книгу и обнаружила, что он принадлежал Арчибальду Крэддоку, который вышел из уборной, не смыв за собой и не вымыв руки. Тело Крэддока соответствовало его образу жизни, состоящему из эля, пирога, пюре и отдыха на свежем воздухе. С лысиной под фуражкой, он был закутан в длинное браконьерское пальто, которое смялось, когда он протискивался мимо Фэй в коридоре. Его ухмылка выглядела кривовато после трех выпитых пинт.
– Просто книга, – сказала Фэй, засовывая ее за банку с пенни. – Она называется «Не твое собачье дело, Арчибальд Крэддок» и написана мной. Уверена, она будет пользоваться популярностью.
На долю секунды ей показалось, что Крэддок вот-вот оттолкнет ее и схватит книгу, но его мало интересовали детские забавы, не говоря уже о чтении. Вместо этого он зашелся пьяным кашлем, взъерошил Фэй волосы и вернулся к своему обычному пристанищу в конце барной стойки.
Переведя дыхание, Фэй вытерла очки о блузку, поправила заколку в волосах, спрятала книгу в сумку и заняла свое место возле бочек рядом с отцом.
– Терренс, до тебя уже дошли ужасные вести? – спросил мистер Ходжсон, воздев руки, словно вещая с высоты.
– Нацисты захватили Париж, мистер Ха, – ответил Терренс. – Плохи дела.
– Нет, нет, нет, я вовсе не об этом, – завыл старший звонарь, стукнув кулаком по стойке.
– Хм… Поговаривают о том, чтобы просить еще один пенни за пинту пива, дабы оплатить военные нужды?
– Нет! Весь церковный звон теперь под запретом до особого распоряжения, за исключением случаев воздушных налетов. Об этом объявили по радио. Разве ты не слышал?
– Ох. – Терренс работал в этом пабе с тех пор, как научился ходить. Когда-то давно он объяснил Фэй, что проще позволить покупателям излить свою тоску, после чего продать им пинту-другую. Несогласие с ними или указание на то, что колокола доставляют чертово неудобство жителям, приведет лишь к потере клиентов. – О, это… ужасно. Не правда ли, Фэй?
– Перестань, папа, не притворяйся, что это не самый счастливый день в твоей жизни.
– Не надо так, дочка. Я знаю, как много значил для тебя и твоей матери этот старый трезвон. Разве ты не собиралась в это воскресенье устроить в ее память затяжной дин-дон?
– Четверть звона, – голос Фэй надломился. – Уже нет.
– О, мне очень жаль, Фэй, – сказал Терренс, кладя руку на плечо дочери. – Нет, правда. Ты ведь с таким нетерпением ждала этого, дочка. – Застигнутая врасплох внезапным и искренним сочувствием отца, она подумала, что может расплакаться. Разумеется, он должен был тут же все испортить.
– Значит ли это, что я смогу выспаться?
– Пап, – рявкнула Фэй, наливая мистеру Ходжсону пинту пива.
– Конечно, я не могу сказать, что рад этому, – произнес мистер Ходжсон. – Но у нас есть долг, и мы должны его исполнить.
Остальные звонари заворчали в знак согласия, а Берти добавил:
– Как сказал мистер Черчилль – мы никогда не должны сдаваться.
– Чушь собачья, – донесся хриплый голос Крэддока с другого конца барной стойки, и все обернулись к нему.
Фэй видела, что лицо Берти стало белым, как молоко. Парень опустил взгляд на свою пинту в ожидании, когда земля разверзнется и поглотит его. Мистер Ходжсон, напротив, заговорил с храбростью человека, доблестно сражавшегося в битве при Монсе в 1914 году.
– Прошу прощения? – спросил старший звонарь.
– Я сказал, что это чушь собачья, ерунда, полнейшая глупость и пустая болтовня, – ответил Крэддок, не отрывая взгляда от
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
