словно вскользь спросил Дональд.
— А откуда ты про него знаешь? — ответил вопросом на вопрос Марк и внимательно посмотрел на Дональда.
— Не знаю, но ты такой довольный сегодня, а такими обычно бывают писатели, когда напишут что-нибудь хорошее, — отвёл взгляд еврей.
Марк наблюдал за реакцией Дональда, словно пытаясь на чём-то его поймать.
— Ты говоришь та, как будто сам пишешь, — Николсон нарушил наступившую паузу, — может, я чего-то о тебе не знаю, — добавил он, и лукавая улыбка заиграла на его лице.
— Да ну, скажешь тоже, — пробубнил Дональд, — рассказывай лучше, чего такой довольный?
— А ты и так всё знаешь, вот новый рассказ, — Николсон протянул другу рукопись.
Мальковский прочитал на первой странице название «Тайная жизнь плотника», а под ним надпись курсивом: «Моему единственному другу, который помог мне в самую трудную минуту».
— Что это значит? — в голосе Мальковского сквозило нескрываемое удивление.
— То и значит, без тебя и не представляю, что было бы с нами, — во взгляде Марка читалось столько любви и признательности, что Дональд смутился и перевёл взгляд на рукопись.
— Опять ты за своё, ничего особенного я не сделал, — буркнул еврей и сел на стул.
Николсон последовал его примеру и опустился в своё кресло. Он внимательно изучал лицо друга, который перевернул первую страницу и начал внимательно читать.
— Не замечаешь, главный герой уж очень похож на тебя? — спросил он.
— И чем же? Он что, тоже красивый, высокий еврей? — отшутился Дональд.
— Почти, — улыбнулся в ответ Марк, — он плотник, который на удивление всем оказался талантливым танцором. Он скрывал это и никому не говорил. Он даже друзей обвёл вокруг пальца и не выдал себя, — Николсон внимательно поглядывал на друга и с интересом наблюдал за его реакцией.
— Неужто я похож на танцора, — засмеялся Мальковский, разводя руками, — хотя, погоди, на свадьбушке кадриль я танцевал, — и он встал, гротескно поклонившись. — Сейчас поглядим, что ты там про меня написал, — добавил Дональд, усаживаясь обратно в мягкое, удобное кресло.
Несколько раз во время чтения еврей громко смеялся, а к концу последней страницы и вовсе захохотал до слёз.
— Ну и танцоришка, ай да хитрюга, — продолжал смеяться он, — а в конце таки выиграл конкурс вместе со своей барышней.
Николсон пристально смотрел на товарища, а потом, улыбаясь, сказал.
— Ага, сам не знаю, как мне в голову пришла такая идея.
— Да ладно тебе, не скромничай, — Мальковский похлопал друга по плечу и вернул ему рукопись. — Не угостишь друга кофейком? — спросил еврей, увидев на столе чашку нетронутого кофе и тарелку с печеньем и круассанами, которые заботливо принесла друзьям Кларинда.
— Разумеется, угощу, — ответил Марк, пододвигая поднос к другу, — оставайся лучше на обед, он уже готовится. Сырные лепёшки жены просто объедение.
— Да, это я люблю, — похлопал себя по животу Дональд, довольно приговаривая, — это по моей части. Хотя в последнее время я изрядно поправился на плюшках и пончиках миссис Бэрлингем, — с этими словами он жадно вдохнул аромат шоколадного круассана и откусил сразу половину.
Николсон промолчал. На той неделе он пил чай в пекарне миссис и увидел своего друга, который еле наскрёб мелочь на уценённый хлеб. В тот вечер Марк так и остался незамеченным, и Дональд не имел понятия о том, что товарищ детства теперь знает о состоянии его дел.
— Дружище, у меня к тебе разговор, — сказал Николсон неожиданно ставшим серьёзным голосом, когда Мальковский закончил трапезу. — Два года назад ты продал почти всё своё оборудование и…
— Опять ты за свою шарманку, — отмахнулся Дональд.
Марк привык, что друг постоянно уходит от темы, когда речь заходит об этом.
— Я хочу отблагодарить тебя. И на этот раз я не приму отказа, — настойчиво произнёс он,
— Примешь, не примешь — твоё дело, — проговорил Мальковский, вставая, — мне никакая благодарность не нужна, — в его голосе слышалась явная обида. — Я счастлив, когда вижу Криса здоровым. Вот лучшая награда и благодарность, — решительным тоном отрезал Дональд, выходя из кабинета и оставляя своего друга без компании, а себя без сытного обеда.
Николсон остался сидеть в полном одиночестве. Через минуту он дотянулся до стоявшего на столе телефона и набрал нужный номер. Когда на другой стороне послышался знакомый голос, писатель громко произнёс:
— Да, можем встретиться через два часа в кафе «Неаполь»? Хорошо, мне нужно узнать все подробности.
Положив трубку, Марк вышел из кабинета, а рассказ так и остался лежать на столе.
Марк и Питер
Кафе «Неаполь» неспроста носил такое название. Нет, оно не находилось в Неаполе, но позаимствовало атмосферу этого прекрасного города. Расположившись на берегу моря, оно словно переносило гостей в солнечную Италию. Весь интерьер был выполнен в нежном средиземноморском стиле: плетёные мягкие кресла с голубыми подушками, стеклянные винтажные подсвечники, кашпо с цветами на стенах, со вкусом сервированные столы, на каждом из которых красовалась ненавязчивая цветочная композиция и, разумеется, пробирающий до костей аромат фетучини, ризотто, пасты и пиццы. Но главными атрибутами ресторана были шум морских волн, доносящийся с набережной, и приятная итальянская музыка в исполнении живых музыкантов.
Писатель, пообедав дома с женой и детьми, решил проигнорировать соблазнительные ароматы с кухни и заказал лишь один американо без сливок.
— Здравствуйте, недолго ждёте? — спросил подошедший высокий мужчина в кепке.
— Салют, — улыбнулся Николсон, протягивая руку, — нет, только пришёл.
— Хорошо, — сказал собеседник, пожимая руку и усаживаясь в мягкое кресло.
— Спасибо, что нашли время. Я в долгу не останусь, — Марк указал на внутренний карман пиджака.
— Я нисколько не сомневаюсь в вашей порядочности, мистер Николсон, — ответил мужчина.
«В отличие от того еврея», — подумал он, вспоминая недавнюю сцену. Мужчина снял кепку, под которой оказалась копна белокурых кудрявых волос, и пригладил их рукой.
Марк, не тратя времени, перешёл сразу к делу.
— Вам удалось попасть внутрь и что-то выяснить?
— Нет, внутрь мы не вошли, этот еврей нам так голову заморочил, а потом захлопнул перед нами дверь, — ответил мужчина, — он, кажется, был вообще не в своём уме.
— Ясно, — Марк старался не выдать своего огорчения, — мне нужно узнать детали, будьте добры, — вежливо добавил он.
— Разумеется, мы сняли всё на камеру. Вот кассета, — произнёс журналист и достал из внутреннего кармана пиджака большой выпуклый конверт.
— Хорошо, — ответил писатель, положив на стол в свою очередь другой конверт, но поменьше, — всё, как и договаривались, — коротко добавил он.
— Спасибо, сэр, с таким человеком, как вы, приятно иметь дело, — расплылся в довольной улыбке высокий мужчина с кудрявыми волосами.
«Чего не скажешь о вашем друге», — прочитал мысли журналиста Марк и улыбнулся.
Оставшись один, он допил уже остывший кофе, оплатил
