отрезок прожитой ими жизни, но и историю государства, которое вынуждены были навсегда покинуть. У каждого остались свои памятные моменты.
Вспомним и мы некоторые эпизоды истории российской, потому что без них не понять многие последующие события.
В записях неизвестного журналиста автор нашёл знаменитую пушкинскую фразу, которую тот подчеркнул: «Дела давно минувших дней…»
Какие же были дела?
Говорят, история империи пошла вкривь и вкось после того, как Россия ввязалась в войну с Японией. Потом последовали первая русская революция, затем наступили годы реакции, обострившие отношения власти и некоторых слоёв общества. Позже грянул новый кризис — Первая мировая война, и вновь обострились отношения внутри государства. А там уж возникла революционная ситуация, с которой самодержавию справиться не удалось.
Вернёмся к началу века.
В те годы настроение было радужным и у власти, и у чиновников, и у народа. Наступившее столетие казалось веком благоденствия и радости. Каждый оценивал его по-своему. По-своему оценивали и правители России, не предполагавшие, что один просчёт повлечёт за собой множество остальных. Пожав бурю, они будут после говорить о фатальности, о случайных совпадениях, приведших к краху власти, будут приводить и другие доводы, которыми, на их взгляд, объясняются происшедшие явления.
У молодого императора в начале века были столь же блистательные планы, сколь и у его окружения. Он у власти, хотя поговаривали, что вдовствующая императрица Мария Фёдоровна после смерти мужа — императора Александра III — хотела посадить на престол не Николая, а своего любимого сына Михаила. Почему же этого не случилось?
Вот фраза — ключ к той разгадке династии. Известный министр Сергей Юльевич Витте, которого уважали император Александр III и вся его семья, и, конечно, венценосная Мария Фёдоровна, спрашивал позже у вдовствующей императрицы в доверительной беседе:
— Вы хотите сказать, что государь не имеет характера императора?
— Да, — отвечала Мария Фёдоровна, — это верно. Но ведь в случае чего его должен заменить Миша, а он имеет ещё меньше воли и характера.
Александр III умер в зрелом возрасте, ему ещё не было пятидесяти. О смене власти даже не мыслили. Но император смертельно заболел, и неминуемо встал вопрос о престолонаследии.
Невесту молодого наследника срочно доставили в Россию. Она застала императора Александра III ещё в живых, уже зная, что дни его сочтены, что страной будет править её Николай, а она в скором времени станет императрицей российской.
Кто же она, супруга последнего российского императора? Алиса Гессенская, четвёртый ребёнок великого герцога Людвига Гессенского и Алисы Английской, младшей дочери королевы Виктории, родилась 6 июня 1872 года в Дармштадте. Рано потеряв мать, она большую часть своего воспитания получила при английском дворе, где стала любимой внучкой королевы. В семнадцатилетнем возрасте молодая принцесса долго гостила в России у своей сестры Елизаветы, вышедшей замуж за великого князя Сергея Александровича, брата императора Александра III, танцевала на балах, бывала на приёмах, имела успех. Так и не получив предложения, вернулась в Дармштадт.
Кто ждёт своей удачи, тот обязательно её дождётся.
Пять лет спустя, когда ей было сделано официальное предложение, она, после некоторого колебания, его приняла. Говорили, что молодую принцессу волновала необходимость перемены религии. Её смущения рассеял священник, посланный в Дармштадт, чтобы ознакомить Алису с началами православной веры. Обручение состоялось в Дармштадте летом 1894 года. Жених и невеста провели некоторое время при английском дворе, и цесаревич вернулся в Россию.
А потом молодая принцесса была вынуждена спешить в Ливадию, в Крым, где умирал российский император. Гроб его везли в Петербург через всю Россию. Семья и родные сопровождали останки правителя, рано ушедшего из жизни.
Из серой тетради:
«Когда везли умершего императора, простолюдинки говорили, что принцесса, сопровождающая гроб, несёт с собой несчастье».
На перрон Николаевского вокзала траурный поезд прибыл в ноябре. День был хмурый, осенний, скорбный. Казалось, столица, да и сама природа скорбят по такому случаю.
Императора похоронили в Петропавловском соборе, в стране на целый год был объявлен траур. Но свадьбу Николая II решили сыграть через неделю. А пока они жили врозь: он вместе с матерью в Аничковом дворце, молодая принцесса — у своей сестры Эллы, во дворце великого князя Сергея Александровича.
Венчание состоялось. С некоторой иронией Аликс, как стал звать свою супругу Николай II, сказала позже своей придворной фрейлине:
— Моя свадьба была продолжением похорон, только меня одели в белое.
Почему же так торопились? Оказалось, наступал длительный пост, а это означало, что свадьбу пришлось бы отложить.
И вот русские люди увидели новую императрицу — молодую, красивую, холёную, истинную представительницу знатного германского рода. Такую было не стыдно принимать в свой круг, тем более что была она королевских кровей.
На венчании молодая императрица появилась в серебряном платье. На ней было бриллиантовое ожерелье, золотая парчовая мантия, украшенная горностаем, длинным шлейфом тянулась за нею. Она была застенчива. Впрочем, отмечали свидетели, и царь был застенчив и мил.
От нового правителя всегда ждут необыкновенного. Ждали и от Николая II. Верный слуга и советник К.П. Победоносцев, доставшийся ему от отца, решил, что новый государь обязан произнести по этому поводу речь и сообщить подданным, каким будет его правление. Речь написал сам Победоносцев — крайний реакционер, обер-прокурор Синода, член Государственного совета, имевший большое влияние и на Александра III, и на Николая II. Речь была тяжела. Вот одна её фраза, тяжёлая, консервативная, перечёркивающая все надежды либералов: «В последнее время в некоторых земских собраниях послышались голоса людей, увлечённых бессмысленными мечтаниями…»
В этот миг у старика, представлявшего тверское дворянство, неожиданно выпало из рук золотое блюдо с хлебом-солью, которое он должен был по обычаю вручить новому государю.
Блюдо покатилось со звоном. Хлеб упал на пол, соль рассыпалась.
«Не к добру», — подумали присутствовавшие в Аничковом дворце приглашённые представители городов и земств.
Инстинктивно вежливый государь попытался помочь старику и поднять блюдо. Всех это смутило — не должен государь поднимать вещь с пола, не должен брать сам в руки блюдо, которое ему подносится.
«Не к добру», — подумали присутствовавшие.
За блюдом бросился старый Воронцов-Дашков, министр двора, но кто-то из окружения уже поймал звенящий поднос и передал министру, а тот — тверскому дворянину, чтобы вручил, как положено, и больше не ротозейничал.
Да, примета была плохая. Кто верил в приметы, поверил и в неё. А предвещала она печальное царствование: хотели задобрить судьбу, а вышло всё как раз наоборот.
Из воспоминаний графа В.Н. Ламсдорфа, директора канцелярии Министерства иностранных дел:
«В городе начинают сильно нападать на
