Снова руки Кейтлин сжали поводья.
— Я делаю, что могу.
Она отвела взгляд, но Мейсон успел заметить блеснувшие в зеленых глазах слезы. У него перехватило горло. У Мейсона была куча причин злиться на Кейтлин Маллин. Он совершенно не собирался сочувствовать ей. И все же, несмотря ни на что, ее бедственное положение тронуло Мейсона куда больше, чем он мог признаться даже себе самому.
— Ты действительно делаешь все, Кейтлин? — тихо спросил он.
Она резко вскинула голову, гнев вытеснил боль из ее глаз.
— Да, черт тебя побери, да!
— Значит, недостаточно.
— Может быть. Но, кстати: теперь это мое ранчо и мое дело. Даже если от мескита здесь места живого не останется, тебя это не касается!
Мейсон снова оглядел ее: слишком худая; глаза, хоть и красивые, но усталые; одежда помнит лучшие дни.
Кейтлин упрямо тряхнула головой и повторила:
— Тебя это не касается.
Мейсон не собирался пререкаться и примирительно заметил:
— Пора вернуть теленка маме.
— Я тоже так думаю.
Через двадцать минут быстрой скачки они увидели мирно щиплющее траву стадо, и мать и дитя воссоединились.
Вернувшись в конюшню, Мейсон спешился и вновь хотел помочь Кейтлин, но она ловко ускользнула от его рук и спрыгнула на землю. Мейсон взглянул на нее и усмехнулся.
— Ковбой.
— Вот именно, — парировала она.
— И какой симпатичный!..
— Ты знаешь, как польстить женщине. — Кейтлин бросила взгляд на часы. — Уже поздно. Я иду за джипом и везу тебя к самолету.
— Что за спешка?
— Вряд ли ты захочешь лететь в темноте.
— Ничего страшного, если и полечу. Идем в дом, Кейтлин.
— Мейсон…
— Ты отлично знаешь: я прилетел, чтобы поговорить.
Ему показалось, она слегка вздрогнула, прежде чем сказать:
— В другой раз.
— Сегодня, — твердо заявил он.
И все равно Кейтлин попробовала увильнуть:
— Это действительно некстати.
— С теленком теперь все в порядке. Какой предлог ты придумаешь еще? Уверен, не найдется ни одного.
Она смерила его взглядом.
— Ты о чем это?
— Не говори, что забыла взбалмошную девчонку, которая считала, что втюрившийся ковбой должен являться всякий раз, едва она поманит. И исчезать с глаз, когда нужда в нем минует.
Кейтлин побледнела.
— Все было не так.
— Разве? Тебе изменяет память.
— Память у меня в порядке, спасибо. Это тебя она подвела. Тебе и правда пора, Мейсон.
— Я улечу, как только мы поговорим. И не надо просить, чтобы я тебе звонил: у тебя всегда найдется причина мне отказать.
Она колебалась.
— Мейсон…
— Мы поговорим сегодня, Кейтлин. И до того я с места не сдвинусь.
2
— Будь как дома, Мейсон. Пиво в холодильнике.
— Ты не присоединишься ко мне?
— Я полдня провела на солнце. Мне надо принять душ и переодеться.
— Могу помочь.
Мейсон усмехался, его темные глаза смотрели с непонятной злостью. Именно такими Кейтлин и помнила их: большие, темные, с тяжелыми веками, они вспыхивали золотом на свету и, казалось, всегда смотрели в упор. А в длинные, по плечи, волосы Мейсона, густые, блестящие и темные, так и хотелось запустить пальцы.
Глядя на нежданного гостя снизу вверх, Кейтлин спрашивала себя, был ли он всегда так высок. Плечи вроде стали еще шире, подчеркивая длину ног и тонкую талию. В Мейсоне ощущалась сила, и жесткость, и полное самообладание, и опасность, притягательная донельзя.
Кейтлин уже влекло к нему. Каких-то полдня в его обществе, и женственность, погребенная в глубинах ее души, пробудилась. Осторожнее, милая, сказала она себе.
Зачем он здесь? Этот вопрос Кейтлин задавала себе с того самого мгновения, как увидела Мейсона. Вопрос, отравлявший радость встречи с ним.
Пять лет назад он ушел из ее жизни, Мейсон Хендерсон, которого Кейтлин любила так глубоко, что и помыслить не могла разделить жизнь с кем-то другим.
Даже сейчас, когда столько времени прошло, ее мучили кошмарные сны о том страшном вечере. Бывало, она вскакивала ночью, вся в холодном поту, с колотящимся сердцем — и понимала, что ей снова снился Мейсон. Даже днем, стоило Кейтлин закрыть глаза, и она видела Мейсона у стойки бара, надменного, с глумливой ухмылкой. На коленях у него — рыжая девица с лицом, которого не разглядеть под слоями грима, и она любовно склоняет голову ему на грудь. Мейсон должен был прийти на вечеринку к ней, к Кейтлин, почему же он оказался в обществе той вульгарной особы?
За прошедшие с тех пор годы никто не причинял Кейтлин большей боли, чем причинил тем вечером Мейсон. Одно я знаю точно, мрачно решила Кейтлин: больше такого не случится.
Она неприязненно взглянула на Мейсона. Пять лет — без объяснения, без хотя бы попытки извиниться! А теперь явился на ее ранчо и ждет, что его будут привечать. Вот уж действительно человек без комплексов!
— Спасибо, — сказала она, — но я приготовлю себе выпить, когда освежусь. Да и не такой уж я любитель пива.
— А я не о пиве. Просто подумал, может, спину тебе потереть?
Волна жара прокатилась по телу Кейтлин. Не глядя на Мейсона, она сказала:
— Ты ведь не ждешь ответа, правда?
— Думаешь?
В его голосе было столько соблазна, что Кейтлин с трудом подавила невольную дрожь и отрезала:
— Уверена.
— Как будто тереть тебе спину мне впервой.
Радуясь, что Мейсон не видит ее лица, она на мгновение закрыла глаза. Страшно было сознавать, что, несмотря на ее решимость не поддаваться, его обаяние действовало безотказно. Мейсон был даже привлекательнее, чем раньше.
— Не говори, что ты все забыла, Кейтлин.
— Тогда было иначе, — неуверенно пробормотала она.
— Значит, помнишь.
У Кейтлин вдруг пересохло во рту, и она забормотала, словно оправдываясь:
— Ты знаешь, как было, Мейсон. Я упала, исцарапала всю спину. Надо… надо было смыть песок. Могло начаться воспаление…
— Твоих родителей не было, и ты тайком провела меня в дом…
— Да.
— …и впустила в ванную.
— Тебя послушать, можно представить черт знает что!.. Я была одета, Мейсон. — И выразительно добавила: — По крайней мере, сначала. А если потом и разделась, так лишь потому, что моя кофточка…
