Келли повернулась, чтобы открыть холодильник, и наткнулась на бронзовую от загара обнаженную мужскую грудь. Она замерла, не сводя с нее глаз — рельефные мышцы, коричневые соски, которые почему-то сразу захотелось потрогать, чтобы понять, какие они на ощупь, курчавые волосы, треугольником спускавшиеся в джинсы... О боже! Она прекрасно помнила, что у него там находится! Оказывается, этот чертов Блейк пошел вслед за ней в дом и теперь стоит так близко. Очень близко. Один шаг к нему, и...
— Так что же вы мне можете предложить? — Легкая ирония звучала в его голосе.
Келли по-прежнему молчала.
Пауза все более затягивалась.
С трудом отведя глаза в сторону, она уставилась на стакан, который держала в руке, и задумалась, зачем он ей нужен.
Только потом до нее дошло, что гость о чем-то ее спросил. Но о чем же? Она была не в состоянии ответить на этот вопрос и потому сказала то, что первым пришло ей в голову:
— Я приготовлю суп для ланча.
Возникла еще одна пауза.
— О, спасибо! Я не отказался бы попробовать, — наконец произнес он с легким удивлением в голосе.
О черт! Неужели она пригласила его позавтракать с ней?
— Но для начала хотелось бы все-таки выпить воды. — Он кивнул на пустой стакан, который она все еще держала в руке.
Мысли у нее путались, тем более что ее бесила невозмутимость мужчины.
Она подошла к холодильнику, достала бутылку с холодной минеральной водой и с вызовом спросила:
— Вы всегда такой спокойный?
Он усмехнулся.
— В школе я слыл скорее хулиганом.
— И какое у вас было прозвище? — неосторожно спросила Келли, наивно полагая, что в разговоре о детских годах ей нечего опасаться!
— Извините, но у меня было прозвище «огурец». И я даже переживал и завидовал мальчишкам с корнишонами.
Келли потеряла дар речи от такого признания.
— Угу, — только и смогла произнести она и с силой захлопнула дверцу холодильника.
Он заливисто рассмеялся, но, увидев ее наполненный гневом взгляд, поднял в знак примирения руки:
— Шучу.
Ей хотелось вылить эту холодную воду на его разгоряченное тело. Казалось, будто в комнате включили мощный обогреватель.
Его глаза сузились, взгляд стал пронзительным, когда он протянул руку и взял у нее стакан.
— Осторожно, прольете! Вам же хуже будет.
Она лишь удивленно подняла брови, не полагаясь на свой голос.
— Если у меня промокнут джинсы, мне придется их снять, — добродушно объяснил он и сделал большой глоток. — А я не уверен, что вы готовы принять меня в одних трусах.
И в этот момент Келли поняла, что ей лучше ретироваться. Видя смущение своей собеседницы, Блейк откровенно издевался над ней, и что самое ужасное: каждое его слово все сильнее возбуждало ее. Он был такой красивый, такой притягательный, такой... не для нее. Больше — никаких ошибок!
Но она находится на своей кухне, а он стоит перед ней, и ей некуда идти.
Она посмотрела в его глаза: игривые огоньки исчезли и калейдоскопом переливались серо-зеленые искры. Ей неудержимо хотелось подойти к нему ближе, ведь ее влекло к нему, как мотылька к огню, хотя в душе ее остались еще шрамы с тех пор, как она обожглась в последний раз.
Неожиданно Блейк отступил назад и отвел глаза в сторону. Келли со смешанным чувством облегчения и разочарования взглянула на плиту. Какая жалость, что она пригласила его на суп, лишние нервы, однако воспитание не позволяло ей пойти на попятную.
— Я позову вас, когда ланч будет готов.
— Хорошо. — Она уловила в его тоне легкую усмешку. — Пойду домою машину.
Иди, ради бога! Без тебя мне будет гораздо легче! — с облегчением вздохнула Келли. Она дала себе клятву держаться от него подальше. Но все-таки украдкой взглянула ему вслед. Ведь в этом нет ничего страшного — особенно тогда, когда он не видит. И, разумеется, ее взгляд упал на его крепко сбитые ягодицы...
Когда Келли позвала его есть, то обрадовалась, увидев на нем футболку. К несчастью, она была влажной от пота и слишком плотно облегала его мускулистую грудь. Ничего страшного, долго их обед все равно не продлится! Конечно, ей сразу же пришла в голову мысль предложить ему принять душ, но она передумала. Лучше не рисковать! Голый Блейк в ее ванной комнате... ей придется выпить несколько флаконов успокоительного!
— Я все закончил. Проверишь?
— Нет, я уверена, ты все сделал хорошо.
Она склонилась над столом, продолжая резать зелень. Что за наглый тип! Перешел на «ты», да так естественно, что она невольно поддалась на его уловку. Да и на чужой кухне чувствует себя как дома. Подошел небрежной походочкой к плите и принялся исследовать содержимое кастрюлек. Приподняв крышку одной из них, он шумно потянул ноздрями воздух.
— А это и есть твой знаменитый суп для гурманов?
Она постаралась не выказать своего удивления. Значит, прежде чем явиться сюда, он все-таки не поленился разузнать кое-что о ней.
— Да. Мой суп для гурманов.
— Пахнет недурственно. — Он заглянул в другую кастрюлю. — И ты все это делаешь сама?
— А почему тебя это удивляет? Ты думаешь, что я не умею готовить? И лишь ставлю свое имя под рецептом, придуманным кем-то другим?
— Нет, я совсем не это имел в виду. Наоборот, я прекрасно вижу, что ты сама, без посторонней помощи, преуспела в своем бизнесе.
Она бросила на него подозрительный взгляд, но он, похоже, и не думал ее дразнить.
— Когда я была подростком, мать решила посадить меня на диету из капустного супа, чтобы я похудела, — вспомнила вдруг она историю из своего детства, о которой никому прежде не рассказывала.
— Капустный суп?
Она услышала, с каким отвращением он это произнес, и охотно согласилась с ним. Тогда она просто возненавидела мать, которая три дня подряд кормила ее отвратительной похлебкой из протертого лука и капусты. Ей никогда в жизни не было так плохо. И тогда она, умирая от голода, тайком пробралась на кухню и сварила себе свой первый суп.
Келли подошла к мужчине и, встав с ним рядом, попробовала суп из другой кастрюли.
— Надо добавить немного соли. Теперь мой капустный суп — один из лидеров продаж. — Она взглянула на Блейка, забыв о том, что смотреть на него опасно.
— Скажи, а ты ешь только суп?
Она удивленно повернулась к нему.
— Практически да.
— И тебе никогда не хочется чего-нибудь другого?
— Нет.
— Хм. — Он задумался на минуту. — А что-нибудь, скажем, длинное и твердое, типа колбаски? — Во взгляде его мелькнуло что-то порочное.
