У верблюда на спине!
Как автобус двухэтажный,
По асфальту мостовой
Он идет, большой и важный,
Чуть кивая головой.
С виду горд и непреклонен,
Он на деле не таков!
По натуре он тихоня
И добряк из добряков!
У него душа овечья,
Хоть размер великоват.
Он почти по-человечьи
Любит взрослых и ребят.
У кого возможность будет
Съездить в жаркие края.
Покатайтесь на верблюде!
Право, здорово, друзья!
Ничего особенного
Ничего особенного,
Ничего такого,
Не скажу читателю
Я дурного слова.
Просто как-то по лесу
Я ходил с корзиной,
Собирая ягоду,
Ягоду малину.
Пели птицы дружно,
Солнышко светило…
И малины-ягоды
Очень много было.
За гречишным полем,
За лесным болотом
Кто-то веселился
И смеялся кто-то.
Я туда направился,
Где слова звучали:
Видно, там малину
Тоже собирали.
Я туда направился
Прямо через поле:
Встреча всюду радость,
А в лесу тем более.
— Здравствуйте, ребята!
— Здравствуйте! Здорово! —
Двое мне ответили
И спросили: — Кто вы?
Что сказать мальчишкам
И девчонкам тоже?
— Кто я? Сами видите,
Человек прохожий!
Что вы так серьезны?
Ведь сейчас смеялись.
В рот воды набрали
Или испугались?
Тут один промолвил:
— Не о том печали.
Здесь малина наша!
Сами примечали!
Девочка добавила:
— Как-то странно даже…
Что ли, зря стараемся!
Мамкам на продажу!
* * *
Ничего особенного,
Ничего такого,
Не скажу читателю
Я дурного слова.
Пели птицы дружно,
Солнышко светило…
Но в душе, признаюсь,
Очень скверно было.
1958–1969
Сказка о трамвае
На окраине столичной
Во дворце из кирпичей
Жил да был трамвай обычный,
Друг надежный москвичей.
И зимой и жарким летом
Просыпался он с рассветом,
С петухами просыпался
В час, когда все люди спят,
Первым делом умывался
С головы до самых пят.
Чистил кресла и подножки,
Мыл стеклянные глаза
И посапывал немножко,
Проверяя тормоза.
Впереди работы много,
И трамвай спешил в дорогу
С гордо вскинутой, тугой
Электрической дугой.
Молодой, веселый, звонкий,
С номерком на голове,
В желто-красной одежонке
Бегал он по всей Москве.
Колесил по всей столице,
Все довольны были им.
Был он самой важной птицей,
Так как был незаменим.
Он один возил весь город,
И, наверно, потому
Все извозчики в ту пору
Уступали путь ему.
* * *
Жил трамвай со всеми в дружбе,
Верно людям он служил.
Он возил людей на службу
И со службы их возил.
Даже «зайцам» на подножке
Он местечко находил.
Он ходил всегда исправно
По блестящим колеям,
Он ходил по самым главным
Улицам и площадям.
С остановки к остановке
По Неглинной, по Покровке,
По Садовой, по Тверской
Колесил он день-деньской.
Был доволен он судьбою.
Он со всей Москвою рос:
Пассажиров стало вдвое,
И тогда он за собою
Прицепной вагон повез.
А потом пора настала —
Двух вагонов стало мало.
Что тут делать? Как тут быть?
Надо третий прицепить.
И опять по рельсам гладким
Заспешил трамвай вперед.
И, казалось, все в порядке,
Раз по рельсам жизнь идет.
* * *
Но не так на деле было.
Незаметно шли года,
И с трамваем приключилась
Настоящая беда.
Он проснулся как-то утром,
Не успевший отдохнуть,
И пошел своим маршрутом,
Направляя к центру путь.
Вдруг на людном перекрестке
Возле старых стен кремлевских —
Светофора красный свет:
«Стоп! Дороги дальше нет!»
Что случилось? Рельсы сняты,
Шпалы сняты с мостовой,
И столбы ушли куда-то,
Провода забрав с собой.
Рот раскрыв от удивленья,
Стал трамвай и зазвонил:
«Кто посмел закрыть движенье?
Кто меня остановил?»
Он железными боками
Загремел что было сил
И, ударив буферами,
Искры по́ ветру пустил.
«Объясните мне толково,
Где проложен мой маршрут?»
В этот миг автобус новый
Появился тут как тут.
Едким запахом бензина
Он пахнул трамваю в нос
И, осев на мягких шинах,
Речь такую произнес:
«Вы, трамвай, солидный житель,
Для меня вы брат и друг.
Так зачем же вы шумите,
Беспокоя всех вокруг?
Если вы благоразумны,
То сумеете понять:
Я удобный, я бесшумный,
Нелегко меня догнать.
Вам со мною не тягаться —
Я быстрее вас вдвойне.
Лучше в сторону податься,
Уступить дорогу мне!»
* * *
Спорить было бесполезно,
Не пошел трамвай на спор.
Он характером железным
Отличался с давних пор.
Потому без разговоров,
Для порядка дав сигнал,
Застучал трамвай мотором
И обратно побежал.
