домов огненную черту.
– За нами кто-то гнался, – начал Пабло, – …мы торопились, кроссовок куда то пропал и у меня не было времени искать его… я схожу днем и поищу…
– Нет, – ответила Пилар. – Пусть лучше сгниет в этом проклятом лесу.
– Просто… как же мне жить без своей лисьей стороны?.. Ну… я не могу бросить ее, как ты… это… это часть меня, это вся моя жизнь…
– Жизнь, это список дел, – холодно ответила Пилар. – И не больше.
Помолчав, Пабло спросил чуть слышно:
– Что теперь будет?
– После универа пойду тебе за новой обувью… пей чай, пока горячий, в холодильнике есть для тебя шоколадка, – ответила она.
Пабло постоял еще и ушел к себе. Маленькими глоточками Пилар допила кофе и пошла в душ.
Джинсы и рубашка слишком пропахли работой, чтоб носить в приличное место, Пилар посмотрела в шкафу и поняла, что чистой одежды у нее нет. Ничего, зато есть у Пабло. Постучалась и приоткрыла дверь. Пабло плотно закутавшись в простыни, лежал, отвернувшись к стене.
– Что еще ты хочешь? – спросил он. – мне и так стыдно.
– Ничего, переживешь, – ответила Пилар.
Пабло изнашивал одежду куда быстрее ее, поэтому Пилар часто покупала ему что-то новое. Вот совсем не надевал еще светло-коричневые брюки и белую сорочку, покупала ему для школы, чтоб выглядел прилично, а он так и не носил ни разу.
Унесла к себе в комнату одежду и примерила. Сорочка была длинной и просторной, почти до колен, одела под нее майку, из тех, что пахли посвежее, а сорочку не стала застегивать, закатав рукава до локтей. Брюки тоже пришлось немного закатать. Ремней у нее не было, затянула пояс витой веревкой. Купила как-то такую, чтобы оборачивать ими в холщовую ткань или жесткую бумагу разные вещи.
– Кажется, не так все и плохо, – подмигнула себе Пилар, стоя у зеркала.
Перевязала такой же веревкой стопку тетрадей. Так интересней, чем просто положить в пакет, а этим утром Пилар как никогда нуждалась в таких мелочах, способных ненадолго отвлечь ее от насущных дел.
Но времени совсем мало, пора бежать!
Вновь автобус, металлический и скрипящий, с твердыми, кожаными сидениями. Утреннее солнце слепило сквозь толстые стекла, дорога была длинной и Пилар прикрыла глаза, погружаясь в полусонное состояние.
– Только бы не уснуть, – шепотом сказала она себе.
В солнечном и золотистом тумане полусна привиделся ей университет, древнее и величавое здание, построенное несколько сотен лет назад, в колониальную эпоху. Заложенный как городская крепость из мраморного камня и кирпича университет выстоял под напором нового правительства, уничтожавшего любые намеки на прошлое страны. К концу жаркого лета стены и колонны здания, блестящие на солнце от влажности, покрывались плющом и порами белого мха, заносимыми ветром из сельвы. Пилар часто видела лица в вещах и предметах, а у университета было свое, складывающееся в ее воображении из арки во внутренний двор и больших окон второго этажа, в мудрое, но очень грустное лицо времени.
Легкий сон развеялся от прикосновения. Кто-то сел рядом и кажется толкнул ее плечо. Пилар открыла глаза. Рядом был крупный и неприятно пахнущий смесью пота и спиртового дезодоранта мужчина.
– Извините, – тяжелым голосом сказал он.
– Ничего, – ответила Пилар.
До университета было еще далеко. Напряжение постепенно ушло. Пилар покрепче сжала в руках сумку и стопку тетрадей и вновь закрыла глаза, с усталостью сложно было бороться.
Теперь ей снилась осень в Италии, млечное небо и холодные воды Адриатики. В полусне можно размышлять и она стала вспоминать римских и греческих поэтов и философов, размещая их на берегу моря, вместе с современными туристами, средневековыми баронами и рыцарями, священниками и тиранами. Море представилось ей живым древним существом, помнящим разговоры с ним всех людей, стоявших когда-то на берегу.
В полусне она вышла из автобуса, улыбаясь, глаза слезились от солнца, а в свободной одежде брата было легко и приятно.
– Наш лес наверно глупее Адриатики. Философы туда не ходят… Лес должен выслушать множество историй, прежде чем станет спорить с морем, но вот только какой так мог бы? Аокигахара в Японии, может быть?..
Мысль показалась Пилар интересной, она решила поискать в телефоне о старых лесах, оставить открытой вкладку в браузере, чтоб почитать вечером, но сумки под рукой не оказалось. Вместо нее прижимала локтем к себе связанную стопку тетрадей.
Пилар остановилась посреди толпы бредущих в университет студентов, судорожно вспоминая:
– В автобусе же была сумка в руках?.. Из дома я ее точно забирала, смотрела по дороге в телефон и положила его туда…
Пилар захотелось надавать себе пощечин. Вспомнила мужчину, подсевшего к ней. Какие у него приметы? Терся о плечо и неприятно пах?
– И куда мне идти сначала? Блокировать карточку в банк? Но там у меня нет денег все равно, все были наличными…
– Пилар! – послышался знакомый голос.
Она оглянулась, растерянно глядя в лица в толпе, никого не узнавая, лица студентов и преподавателей смешались слезами на ее глазах, но вот перед ней вынырнул из толпы окликнувший ее человек, невысокий, с бледной прядью седых волос на морщинистом лбу, с очками в тонкой оправе на кончике острого носа, в сером костюме тройке и блестящих воском кожаных туфлях.
– Профессор Аугусто, – поприветствовала его Пилар, вытирая слезы.
– Что такое, Пилар?
– Меня ограбили, вот…
– Ага, – профессор нахмурился, почесал едва заметную щетину, а Пилар в это время рассказала ему как все было. – Ясно, ясно. Ждите меня здесь!
На мгновение потерявшись в толпе, профессор позвал Пилар за собой. У дома напротив их ждало такси.
– В полицию, – сказал профессор водителю. – Я поеду с вами, Пилар, надо действовать быстро и настойчиво, чтобы сразу передали дело следователю.
– А как же ваши лекции?
– Ничего, у меня днем начнутся лекции, успею. Сначала полиция.
Машина задребезжала, плюясь бензиновым газом и вскоре они уже выехали на центральную улицу.
– Думаете, они найдут что то? – спросила Пилар.
– Пойдем к следователю, посмотрим, что скажет, – ответил профессор.
– Ничего они не найдут, – вмешался в разговор таксист.
В отражении в зеркале Пилар разглядела усталые выцветшие глаза и пышные усы.
– У меня было так, – продолжил таксист. – Украли у жены сумку. Потеряли мы только нервов с этой полицией, пока сидели там, говорили с ними, надеялись. А потом жена нашла свою сумку, изрезанную всю на помойке.
– А зачем изрезали? – спросил профессор.
– Кто их поймет, – пожал плечами таксист. – Звери…
"Звери" – повторила Пилар про себя.
– Вы верите в оборотней? – спросила она.
– Что?
Через отражение в зеркале таксист посмотрел на нее серьезно и потом засмеялся.
– Оборотни, – повторил он, улыбаясь и
