Ознакомительная версия. Доступно 88 страниц из 438
своих переводов на чувашский язык внушительные антологии «Поэты Франции» (1968), «Поэты Венгрии» (1974), «Поэты Польши» (1987), составил «Антологию чувашской поэзии», которая была издана на английском, венгерском, итальянском, французском и шведском языках. И писал себе, зная и надеясь, что его «стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед».
С началом перестройки этот черед действительно настал. И поэт, который, — по его признанию, — провел «три десятилетия вне официальной „литературной жизни“», в конце 1980-х — начале 1990-х годов ненадолго оказался публичной знаменитостью. Пошли — сначала бурно, но становясь, впрочем, все более редкими — публикации в толстых литературных журналах, появилось больше десятка — малотиражных, впрочем, — сборников в России, и домосед, казалось бы, А. объездил полмира, много раз бывал в Германии, Франции, Америке, Швеции…
Общенародная слава его, однако же, обогнула. Не могла не обогнуть, учитывая состав его стихов, которые способны понять (и уж тем более полюбить) только немногие званые и избранные. И учитывая модус вивенди, жизненную философию, о которой А. так сказал в одном из своих интервью:
Никакая «Перестройка», никакая «Гласность» не меняет давнее русло моего жизневыдерживания, — скажем, в «творческо-экзистенциальном» смысле. Мешать — может. И мой «труд» — не дать вторгнуться этим силам («Перестройке» и «Гласности») в продолжающееся подспудное движение моей творческой судьбы, — ничто внешнее не должно нарушить его внутреннюю обособленность. Вот всё[26].
Таким он и вошел в историю. Для одних как местночтимая святыня, лауреат республиканской Государственной премии (1990) и народный поэт Чувашии (1994). Для других — были и такие высказывания — как шарлатан, чьи сочинения не имеют никакого отношения к русской традиции[27]. Для третьих как безусловный гений и обновитель русского стиха, намного опередивший свой век. А для большинства как одна из самых неразгадываемо загадочных, непостижных уму фигур в русской поэзии.
На его могильном камне написано просто — АЙХИ.
Соч.: Разговор на расстоянии: Статьи, эссе, беседы, стихи. СПб.: Лимбус Пресс, 2001; Поля-двойники. М.: ОГИ, 2006; Стихотворения: Комментированное издание. М.: Радуга, 2008; Собр. соч.: В 7 т. М.: Гилея, 2009.
Лит.: Новиков Вл. Так говорил Айги: Устный дискурс поэта // Russian Literature. 2016. № 1. Vol. 79. P. 73–81; Робель Л. Айги / Пер. с франц. О. Северской. М.: Аграф, 2003; Айги: Материалы и исследования: В 2 т. М.: Вест-Консалтинг, 2006; Творчество Геннадия Айги: литературно-художественная традиция и неоавангард: Материалы междунар. научно-практич. конференции. Чебоксары, 2009; Капитонова И. Поэтический мир Геннадия Айги. Чебоксары: Гос. книжная палата Чувашской республики, 2009.
Аксенов Василий Павлович (1932–2009)
Перед тем как 7 марта 1963 года вызвать А. на расправу в Свердловском зале Кремля, Хрущев, уже успевший к тому времени разъяриться, буркнул: «А вы из-за отца мстите, что ли, нам?» В ответ же прозвучало: «Нет, он жив… Он член партии…»[28]
И действительно, родители А. выжили: отец после восемнадцати лет лагерей и ссылки, мать тоже отбыла свои восемнадцать, и в 1948 году 16-летнему сыну даже разрешили приехать к ней на Колыму. Так что школьный аттестат он получил в Магадане, а в медицинский институт поступил в Казани (1950), откуда перевелся в мединститут уже Ленинградский (1954–1956). Отдал должное и врачебной практике, правда, сравнительно недолгое — всего четыре года.
Возможно, потому что А. рано почувствовал себя писателем: дебютировал «совершенно дурацким», — по его определению, — стихотворением «Навстречу труду» в газете «Комсомолец Татарии» (24 декабря 1952 года), но в журнал «Юность» постучался уже с прозой.
Его там ждали: В. Катаеву, амбициозно мечтавшему переменить весь ландшафт советской литературы, остро не хватало только одного — авторов действительно новых и безобманно талантливых. Поэтому, по легенде, наткнувшись в одном из аксеновских рассказов на фразу «Стоячая вода канала похожа на запыленную крышку рояля», главный редактор будто бы сказал: «Он станет настоящим писателем. Замечательным. Дальше читать не буду. Мне ясно».
Рассказы «Наша Вера Ивановна» и «Асфальтовые дороги» (1959. № 7) публика, однако же, не заметила. Но через год явились «Коллеги» (1960. № 6–7)[29], и автор, что называется, проснулся знаменитым. По его повести устраивались читательские конференции и писались школьные сочинения. Ф. Кузнецов, тогда либеральный, заявил, что «первая повесть двадцатисемилетнего врача поможет многим юным занять свое место в атаке» (Литературная газета, 14 июля 1960). На «Мосфильме» полным ходом шли съемки одноименного фильма с В. Ливановым, В. Лановым и О. Анофриевым (1962) в главных ролях. А., по рекомендации Ю. Бондарева, тоже еще либерального, принимают в Союз писателей, избирают чуть позже депутатом районного совета, вводят (вместе с Е. Евтушенко) в редколлегию «Юности» (1963–1969).
«Коммунизм — это молодость мира», и ранние 1960-е в самом деле время преимущественного протекционизма по отношению к «мальчикам» — молодым и дерзким. Впрочем, желательно бы умеренно дерзким, и все было хорошо, пока А. делал вид, что отмежевывается от преданных ему стиляг, и простецки призывал их: «Вы не динозавры, ребята! Вспомните, что вы современные советские люди, поднимите головы в небо. Неужели вы не увидите там ничего, кроме неоновой вывески ресторана?» (Литературная газета, 17 сентября 1960). И совсем другое дело, когда герои «Звездного билета» (Юность. 1961. № 6–7), «Апельсинов из Марокко» (Юность. 1963. № 1), романа «Пора, мой друг, пора» (Молодая гвардия. 1963. № 4–5) если еще и не бунтуют в открытую против казенной догматики, то пытаются спастись от нее бегством.
Став, говоря нынешними словами, «иконой стиля», многими своими молодыми читателями А. понимался еще и как своего рода нравственный ориентир, а такое терпеть было уже невозможно. Так что крик Хрущева в Свердловском зале был в этом смысле последним предупреждением, хотя судьбу А. он все-таки не сломал. Время на дворе стояло гибридное, правая рука не всегда ведала, что делает левая, и уже на четвертый день после исторической встречи с вождями А. по протекции А. Аджубея благополучно улетел в Аргентину[30]. Вернувшись, он, впрочем, по настоянию друзей-«юностинцев»[31] все же отнес в «Правду»[32] статью «Ответственность» (3 апреля 1963) — не то чтобы покаянную, но переполненную упреками самому себе за «легкомыслие» и «неправильное поведение»[33].
Время, повторимся, было гибридным. Поэтому роман «Звездный билет» при советской власти отдельным изданием так и не вышел, но его экранизацию «Мой младший брат» в августе 1963 года все-таки выпустили в массовый прокат. Да и сам А… Его «Дикой» (Юность. 1964. № 12), «Победа» (Юность. 1965), другие рассказы середины 1960-х, его пьеса «Всегда в продаже», поставленная «Современником» в июне 1965-го[34], его «Затоваренная бочкотара» (Юность. 1968. № 3)[35] — наверное, лучшее из написанного А. на пограничной полосе между почти дозволенным и прямо запрещенным.
Ознакомительная версия. Доступно 88 страниц из 438
