краже со двора «мерзлого деревенского белья». В обвинительном акте: «В ночь на 8 ноября 1892 года в 3 части города Самары ночной караульщик Алексей Астафьев увидел шедших вместе по улице трех мужчин, с узлами на плечах». По убеждению обвинительной власти - все трое воры. И один из них - Крылов…
Защитительное слово Ленина. И тот же вердикт: «Нет, не виновен».
18 ноября 1892 года бездоказательно осужден к тюремному заключению подзащитный Ленина отставной солдат Василий Красноселов. Обвинение: кража трех кредитных билетов - сторублевого, красненькой (десятки) и трешницы у торговца квашеной капустой Сурошникова. На судебный приговор представляется кассационная жалоба. Правительствующий сенат отменяет приговор, дело идет обратным ходом на новое рассмотрение. Еще одна речь Ленина - и двенадцать присяжных приносят из совещательной: «Нет, не виновен».
Сельский урядник понудил Николку Куклева, тринадцатилетнего крестьянского сына, принять на себя чужую вину в краже со взломом. Обвинение пало. И этого подзащитного Ленина скамья присяжных признала и объявила невиновным.
Крестьянин Евграф Лаптев возбуждает дело частного обвинения против родного сына Филиппа… Голодный 1891 год. Отец в амбаре насыпает в мешки рожь, предназначая ее для размола и, надо думать, для продажи. Сын пытается «воспрепятствовать насыпке ржи». Конфликт. И, как следствие конфликта, определение судебной палаты о предании суду Филиппа Лаптева по статье 1534 Уложения о наказаниях, преследующей «за нанесение личной каким-либо оскорбительным действием обиды отцу или матери…». В суде Евграф непреклонно отводит желание сына помириться. Тогда сын, защищаемый Лениным, просит суд подвергнуть ревизии отказ судебной палаты в вызове свидетелей защиты, сделанный ранее по мотивам «несущественности их показаний» для дела, выражая при этом готовность «представить» свидетелей в судебное заседание «на свой счет и по доброму с ними согласию». Суд «по выслушании заключений сторон» (а следовательно и защиты) решает «уважить» ходатайство. Поворот этот, по-видимому, чем-то озадачивает отца, приглушая его пыл неприязни к сыну. Трудно сказать, что еще предпринимает защита, но вот итог:
а) заявление отца в Самарский окружной суд по уголовному отделению: «желая теперь окончательно простить все поступки моему сыну, я, заявляя о сем, имею честь покорнейше просить дело это производством прекратить»;
б) подписка сына, оформленная «скреплением подписью члена окружного суда»: «…даю подписку в том, что обязуюсь почитать и уважать своего отца Евграфа Федорова Лаптева».
Уголовное преследование Филиппа прекращается.
Репин, Крылов, Красноселов, Куклев, Лаптев - пять полных «выигрышей» против обвинительного акта и еще один шестой - знакомое уже нам дело Муленкова (крушение трех обвинений из четырех).
Оправдание невиновного - вершина адвокатского успеха. А если это оправдание (полное либо частичное) достигается более чем по трети дел (по 6 из 15) и если по остальным (по большинству остальных) защита одерживает верх в споре с государственным обвинением о виде и размере наказания, что сказать о такой защите, о таком защитнике?
3
Бежевый прямоугольник пропуска наделяет меня волнующим правом постоянно встречаться с Лениным. Это происходит в понедельник, среду и пятницу.
Сразу же за высокой стеклянной дверью - строгих тонов ковровая дорожка. Лифт. Белейший ажурный колодец… Несколько сухих щелчков при подъеме, и вас обступает заповедная тишина длинного неширокого зала.
По-видимому, в этом мире тишины я самый удачливый.
Соседи мои имеют дело с толстыми, в сером глянце, листами фотокопий, либо с пленкой, запрятанной в бочоночки-капсулы из цветного плексигласа. Передо мной же - подлинные дела, «царские, самарские», рождающие неизъяснимое, почти физическое ощущение близости Ленина. Но в делах вовсе нет ленинских текстов. Ни речей, ни автографов. Ленин молчит, хотя мощь его мысли ощутима в каждом из этих документов. А где слова, написанные или сказанные им? Слова только дьяволы, пис-цовы.
Уголовный случай, уголовная проблема, загадка - вот моя стихия. Я убежденный «уголовщик». Гражданских дел не люблю. Но вот первое гражданское дело из тех трех, что вел Ленин в Самаре, и я в настоящем плену: очень интересно…
На листе 20 вот такое:
«Милостивый Государь Владимир Ильич! На основании доверенности, данной мне с правом передоверия Новгород-Северским I гильдии купцом Лейбиц Ицковым Брискером, явленной в Уфимской палате Уголовного и Гражданского судов 2 ноября 1892 года, записанной по книге явочных актов под № 162, поручаю Вам»…
Это - доверенность присяжного поверенного Хардина своему помощнику.
«Все, что Вы по сей доверенности законно учините, я Вам верю, спорить и прекословить не буду».
Хардин ценил своего помощника, угадывая в нем крупное, самобытное дарование цивилиста.
По-видимому, это и побудило его поручить молодому правоведу амплуа ответчика по цивильному (гражданскому) делу, запутанному, кстати, как головоломный лабиринт, - и тем отойти от установившегося «обыкновения»: Ленин выступал преимущественно по «уголовщине», защищая простых обездоленных тружеников, обвинявшихся в нетяжких преступлениях.
Для молодого Ульянова - поверенного Брискера, как и для его коллеги Клеменца - поверенного Шимковича, второго ответчика по делу, «хождение» по чужой тяжбе закончилось «проигрышем». Несправедливый, пиратский иск купца Константинова был удовлетворен в полной его «иене».
По апелляционной жалобе ответчиков дело поднялось инстанцией выше, и проигрыш стал выигрышем. Саратовская судебная палата по гражданскому департаменту определила:
«В иске Константинову отказать, взыскав с него в пользу ответчика Шимковича и Брискера судебные издержки и вознаграждения за ведение дела - в обеих инстанциях в размере 732 р. 70 к., и решение Самарского окружного суда 12 - 13 января 1893 года отменить».
Что же было особенно интересным в этом деле? Итог судебного разбирательства?
Нет, не итог, а полемическое оружие Ленина, его аргументация.
Из тысячи, а быть может, и двух тысяч судебных поединков, что прошли передо мной за десятилетия работы в суде - и за судейским столом, и справа от него, и слева, я вынес чувство особенного уважения к счастливому дару оратора убедительно и сильно аргументировать, надежно ставить вопросы обвинения или защиты, когда убеждает и побеждает не число, не счет доводов, а их сила, заряд мысли.
Лишь два довода привел Ленин в возражениях по иску самарского купца.
Брискер и Шимкович поставляли Константинову шпалы. Основание потребовать с них 12 500 рублей Константинов связывал с другой крупной денежной суммой - 63 000 рублей, которая, по его утверждению, была выдана ответчикам.
А вот возражения, выставленные в суде Лениным и его коллегой.
Первое: «Чтобы доказать иск, надо доказать получение 63 000 рублей. Из решения палаты видно, что она не только не признала доказанным получение этих денег, но и отстранила от своего рассмотрения этот вопрос».
И второе, в развитие первого: «Невозможно перейти к оценке доказательств ранее решения вопроса, приказчики или подрядчики были Брискер и Шимкович,
