остальным делам? Часто ли его мнение ложилось на бумагу, становясь судебным решением?
Свой следующий день работы над архивом Самарского окружного суда я начал со статистики результатов.
Но прежде несколько ленинских вех…
Известно, что экзамены за высшую школу права Ленин держал экстерном перед испытательной комиссией Петербургского университета, составленной из наиболее маститых ученых того времени. Декан юридического факультета В. Сергеевич, председатель комиссии, профессор Ф. Мартене, Н. Дювернуа, И. Фойницкий представляли своими работами мировую науку права. По всем, без исключения, предметам испытуемый получил высший балл. В дипломе, помеченном 14 января 1892 года, говорилось:
«…на основании ст. 81 общего устава Императорских Российских Университетов, 23 августа 1884 года, Владимир Ульянов в заседании Юридической испытательной комиссии 15 ноября 1891 г., удостоен диплома первой степени, со всеми правами и преимуществами, поименованными в ст. 92 устава и в У п. Высочайше утвержденного в 23 день Августа 1884 года мнения Государственного Совета».
По курсу уголовного права и судопроизводства в экзаменационном билете стояло: «Защита…» Случай поставил это слово в билет, но не случай сделал судебную защиту родом деятельности молодого юриста.
А. И. Ульянова-Елизарова, сестра Ленина, пишет в своих воспоминаниях: «По получении диплома Владимир Ильич записался помощником к присяжному поверенному Хардину, видному представителю тогдашнего либерального общества в Самаре, человеку очень умному, которого Владимир Ильич ценил»8.
30 января 1892 года общее собрание Самарского окружного суда особым определением зачислило Ленина в корпорацию адвокатов. Однако «права» и «преимущества», полученные с высшими баллами и дипломом первой степени, не избавили его от необходимости исходатайствовать «удостоверения подлежащих властей в благонадежности», и поэтому выдача свидетельства на право «хождения по чужим делам» всячески тормозилась. Лишь 2 июля на отношении председателя Самарского окружного суда, адресованном в департамент полиции, возникла «дозволяющая» резолюция: «Оставить Ульянова под негласным надзором и уведомить о неимении препятствий к выдаче свидетельства на право хождения по делам».
5 августа 1892 года в «Самарских губернских ведомостях» - официальная публикация о решении выдать Ульянову «просимое свидетельство», а через год с небольшим - новая веха: Петербург.
В Петербург Ленин ехал адвокатом. В архивах министерства юстиции Российской империи (дело № 10070 за 1893 год со списками помощников присяжных поверенных) сохранилась такая запись:
«Ульянов, Владимир Ильич, ок. к. юрид. наук, (записан) у М. Ф. Волькенштейна с 3 сент. 1893 г. в С. Птр».
Излишне говорить, что петербуржцем Ленина сделали не соблазны столичной адвокатуры.
В гимназические годы он очень любил и нередко громко читал на переменах ходившие по рукам стихи с пророческим обращением Емельяна Пугачева к екатерининскому вельможе:
Вороненок я - не ворон.
Ворон скоро прилетит.
К сытым мести будет полон,
Всех несытых ублажит.
Эти строки невольно приходят на память, когда думаешь о приезде Ленина в рабочий Питер, в цитадель зреющей революции. «Довольно нам «промеж себя революцию пущать», пойдем к рабочим», - призывал он своих друзей-единомышленников еще в Самаре.
Друзья-единомышленники Ленина по Самаре - это созданный им здесь первый кружок марксистов: А. П. Скляренко, И. X. Лалаянц, В. И. Ионов, И. А. Кузнецов, М. И. Лебедева, М. И. Семенов, А. А. Беляков, А. М. Лукашевич, С. М. Моршанская. Самарцы-марксисты увлеченно и страстно изучают, пропагандируют, отстаивают великое учение. В споре с заезжим народническим агитатором Россиневичем на большом «журфиксе», устроенном самарскими народниками на квартире зубного врача Кацнельсон с надеждой разнести «чуждую» России теорию Маркса, Ленин не просто одерживает верх. Это выступление, по словам А. А. Белякова, привлекает деятельное внимание интеллигенции и учащихся к марксизму.
Споры на «журфиксах» разномыслящей интеллигенции, рефераты в кружке марксистов, статьи по трудам либеральных народников (В. П. Воронцова, С. Н. Кривенко) с критикой их антинаучных положений, живое общение с рабочими, крестьянами - все это, как и многое другое, дает Ленину неоспоримые данные для его научных обобщений. Здесь берет начало его первая крупная работа «Что такое «друзья народа»…?».
Самара для Ленина - это постижение Маркса, тут он сложился как марксист. «Годы жизни в Самаре и еще ранее год в Казани, - указывала в воспоминаниях сестра Ленина Анна Ильинична, - являлись лишь подготовительными для его работы, разлившейся затем так широко. Но эти годы были вместе с тем самыми важными, пожалуй, годами в жизни Владимира Ильича: в это время складывалась и оформилась окончательно его революционная физиономия»9.
Новые возможности открывал перед Лениным Петербург. Переезд в столицу - это выход на раздольное поле революционной борьбы.
И если выступления в суде не были его главным занятием в Самаре, то тем более они не могли быть этим главным занятием в Петербурге.
Но и в Петербурге Ленин не порывал с адвокатской практикой - готовил защитительные досье для М. Волькенштейна, своего патрона, человека яркого, свежего таланта, нередко выступавшего по делам политического обвинения, принимал его клиентов, устраивал консультации по вопросам права для рабочих, бывал на шумных многоречивых собраниях молодых петербургских адвокатов, что регулярно проходили в канцелярии съезда мировых судей, выступал в судах с защитами.
В ночь на 9 декабря 1895 года «помощник присяжного поверенного округа Санкт-Петербургской судебной палаты Ульянов» - это из бумаг департамента полиции - был арестован, а затем сослан в Сибирь, в Шушенское.
Итак, почти четыре года за адвокатским столиком.
Как же распорядилась история с материалами о выступлениях Ленина в царском суде?
По Петербургу - белое пятно.
Причиной тому - революционный февраль 1917 года. Судебные архивы, как и архивы совета присяжных и комиссии помощников присяжных, сгорели во время пожара, бушевавшего в здании окружного суда.
По Самаре - 18 судебных дел: 3 - гражданских, 15 - уголовных.
Что же сказала статистика результатов по Самаре, всегда ли были удачливыми защиты молодого адвоката? Всегда.
Особенности процессуальной формы того времени (в протоколах «судебных мест» не излагалась позиция защиты, а лишь регистрировался факт защиты) лишают возможности вывести абсолютную цифру результатов, и тем не менее - всегда.
Если пользоваться старой терминологией, Ленин почти по каждому уголовному делу что-то выигрывал: либо у самого обвинителя - против обвинительного акта, либо у представителя обвинения - против его требований о размере наказания. Лишь в трех смутных случаях оказалось невозможным составить об этом определенное суждение.
Вот подтверждающие иллюстрации. Дело Репина и Садлоха. Обвинение их выражено одной строчкой: «Из сундука выбрали разные вещи на сумму около 9 рублей». Репин - тринадцатилетний мальчишка, «солдатский сын». Обвинение цепко, но в чем-то и шатко. Речь Ленина в защиту подростка, и - оправдательный вердикт: «Нет, не виновен».
Чернорабочий Крылов, 22 лет, обвинен в
