Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
у неё нет никаких вариантов), является идея, согласно которой мы живём в «наилучшем из возможных миров». И здесь нужно понимать, что эта оценка – «наилучший из возможных миров» – указывает на оптимум как бы этического характера. Вот, например, в исламе есть установка, что Всевышний создал мир оптимальным образом, что Он имеет в виду, что именно этот мир необходим, Он создал необходимый мир. Но в Откровении нигде не сказано, что этот мир хороший или наилучший, наипрекраснейший. Он – необходимый.
Напомню, что в Коране, когда Всевышний ставит Адама наместником на земле, ангелы возражают – они говорят: «Зачем ставить этого, ведь он же слаб, от него произойдёт смешение, кровь, всякие ужасы? Лучше нас ставь». И ведь Аллах не говорит ангелам: «Нет, Я создал наилучшее из возможных существ». Он говорит: «Я знаю – а вы не знаете». То есть Он говорит, иными словами: «Я создал такого, который Мне нужен, Я ставлю такого, которого Я хочу поставить, хотя вы правы – он слаб и от него произойдёт кровь, смешение, ужасы, преступления, – но именно этот Мне и нужен».
Поэтому, когда в религии Откровения, в религии Единобожия говорится о том, что этот мир является безусловно таким, каким его имеет в виду Творец, это не означает того, что имели в виду, допустим, Лейбниц и Кант, – что это «оптимальный», «наилучший» мир в смысле такого благостного позитива, то есть что мы живём в «шестизвёздочной гостинице» и это наша реальность, а «семизвёздочной» не бывает, – то есть это не имеется в виду в Откровении.
Радикал ощущает, что этот мир заранее запрограммирован с внутренним сбоем, что этот мир построен на ошибке и такова изначально воля Всевышнего: заложить ошибку в некие фундаментальные законы, которые определяют жизнь мироздания. Если бы это было не так, тогда не стоял бы вопрос о Новой земле и Новом небе, не стоял бы вопрос о Будущей жизни, не стоял бы вопрос о реальности, которая приходит на смену этой реальности. Потому что если этот мир – «наилучший», то к нему ничего нельзя добавить и, стало быть, невозможно создать никакую новую пролонгацию «небесного» или какого бы то ни было «оптимизированного» варианта. Это, кстати, относится и к западному христианскому дискурсу, то есть к тем христианским философам, которые говорят о «наилучшем из миров», – с точки зрения такого конформистского довольства сущим невозможно объяснить эсхатологическую идею и жизнь будущего века. Если это – «наилучшее», то тогда, стало быть, либо можно повторить это «наилучшее» в иной версии – но не понятно, зачем, – либо они неправы или не эсхатологически ориентированы. В любом случае они – не радикалы.
Радикал знает на уровне клеток, на уровне инстинкта, что эта реальность является реальностью апории. Фундаментально внутри этой реальности заложена несправедливость, заложен вызов, вызов его инстинкту, – инстинкту некой правды, которая глубоко укоренена в самом его сердце, в самых недрах его существа. И поскольку метафизика Традиции говорит о том, что реальность является реализацией всей полноты бесконечной возможности, для радикала открывается полярная альтернатива этому утверждению. Потому что в инстинкте отрицания того, что эта реальность является безусловным, совершенным утверждением, подразумевается, что в основе сущего, за пределами сущего, в корнях сущего лежит невозможное, лежит невозможность как главный motivant, как главная сверхидея, как некая «суперпрограмма» существования. А уже то, что состоялось видимым образом (манифестация, удовлетворение и так далее), – есть определённым образом сокрытие этой невозможности, есть тень этой невозможности, которая всегда является как бы негативной антитезой к тому, чего она тень. Есть свет – есть тьма. Если в основе лежит тьма, то мы – на свету. Но этот свет – это негатив от первозданной тьмы. То есть внутри сущего лежит именно невозможность как исходный принцип. И это сразу помещает радикала в полярную противоположность традиционалистской метафизике.
Мы представляем себе, что радикал является абсолютным рефлектирующим субъектом. В данный момент, в данной лекции, мы не говорим о том, что радикализм и Откровение теснейшим, интимным образом сопряжены, что радикализм невозможен без Откровения, что Откровение необходимо, потому что в нём открывается то, что не может быть дано ни в опыте, ни в созерцании, ни в догадках, ни в погружении в какие-то глубины, – то есть Откровение необходимо потому, что оно открывает то, чего нет в сущем. Мы об этом пока не говорим, выносим это за скобки: предполагаем, что радикал либо изначально уже получил Откровение, либо неким образом обходится без Откровения (выделим его в чистую схоластическую модель), он сам является «откровением», – это предполагает, что радикализм есть абсолютная рефлексия.
Что рефлектирует «абсолютная рефлексия»? Феномен того, что существует сознание как свидетель. Радикал сознаёт своё собственное сознание. Это условие его радикализма. Он может быть при этом атеистом, и «сознание собственного сознания» вызывает у него довольно большие проблемы, может быть, даже мучительные. Подозреваю, что радикалов из числа якобинцев (они правда были религиозными), эсеров, допустим, большевиков-ленинцев, – их страшно мучила эта тема, они никак не могли объяснить феномен собственного сознания, и поэтому они шли до конца в политическом действии: совершали теракты, убивали сатрапов. Потому что им нужно было снять постоянно зудящий, болезненный вопрос о собственном сознании.
Феномен сознания, когда он подлинным образом рефлектируется, обнаруживает свою абсолютную оппозиционность Бытию. Для традиционных метафизиков никаких проблем нет. Для Платона бытие, сознание, благо – это синонимы. Так же и для Гегеля: «Бытие есть абсолютная идея, в которой чистое Бытие и чистое Ничто тождественны». Но если это «абсолютная идея», то, собственно говоря, в этой «идее» решён вопрос свидетельствования и мысли, решён вопрос субъекта. Но он решён «как бы», он решён в кавычках, потому что, если бы Бытие действительно было сознанием, – оно никогда бы не сделало ни одного шага за пределы самого себя к противоречию с собой. То есть тезис никогда не сделал бы шаг в антитезис. Если бы изначально Бытие было сознанием, если бы оно было «идеей», то Бытие никогда бы не различилось само с собой. Это различение было бы невозможно, потому что подлинное тождество – это то тождество, из которого нельзя выйти. А если из этого тождества можно выйти, если можно его оставить и посмотреть назад на себя, на «то, из чего ты вышел», – это не тождество, это иллюзия тождества.
Для радикала существует абсолютное противостояние Бытия и сознания. Есть Бытие и есть сознание. Но каким образом есть сознание? Если проанализировать сознание, то сознание оказывается некой точкой даже не пустоты в каком-то таком буддийском или метафизико-традиционалистском смысле, а точкой чистого нетождества, точкой несовпадения ни с чем. Это как бы знак препинания. Идёт некий
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
