куда—то в Азию на лечение. Через пару лет вернулся здоровым, но не соглашался работать на корпорации ни за какие деньги. Теперь для меня сюрприз узнать от тебя, что старина Нил преподаёт, тем более в элитном колледже. Для него это должно быть скучнейшее занятие.
Я тоже кое—что о профессоре помнил:
– Да, он рассказывал о своём исцелении неоднократно. Он говорил, что его спасло веганство. Вся коммерческая медицина и все его миллионы долларов были бессильны. Его спасло растительное питание и тайский массаж. Теперь ему за семьдесят, и он не болел ничем уже более десяти лет, даже мигрени не было.
– С элитой не поспоришь, Джим. Мне 65, выгляжу гораздо моложе, полон сил, не болею. Я тоже пришёл к веганству уже очень давно и никогда не жалел об этом. Мой переход был аккуратным, очень степенным, а потому безболезненным и лёгким. Скажу по секрету – большинство самых влиятельных людей на нашей планете питается по принципам веганства и сыроедения. Сама мировая история может рассказать о многом. Аристотель, Пифагор, да и большинство древнегреческих философов мыслителей не употребляли в пищу мясо. Уже в те времена. А Леонардо да Винчи, Далай Лама, Индира Ганди, все это имена величайших людей человеческого рода. Билл Клинтон, Пол Маккартни и даже Бред Питт, имена из шоу—бизнеса в качестве примера для масс. Макробиотические и веганские рестораны есть во всех дорогих и престижных районах мира. Эти люди живут и правят миром по сто лет. Мясные короли не едят мясо, молочные короли не пьют молоко и так далее. На всех закрытых вечеринках, где собираются сильные мира сего вегетарианцев всегда большинство. Я ступил на этот путь по примеру близких мне людей и в течении жизни я вижу лишь подтверждения правильности своего выбора. Впрочем, никогда не поддерживал фанатично это движение и не пропагандировал за здоровый образ жизни. Управлять мыслями здорового общества гораздо сложнее, мне это никогда не было выгодно как маркетологу. Я не фанатик, но вижу, что вегетарианство – это выбор многих успешных людей.
– Тебе реально за шестьдесят, Винсент? Никаких пластических операций, одно лишь вегетарианство?
– Как видишь! Я и выпить себе позволяю и недосыпаю частенько. Вегетарианство действительно творит чудеса. Один мой приятель, бизнес партнёр, практикует периодически ещё и фриганство. Апологеты данного движения роются в помойках в поисках еды и хороших вещей, которые можно забрать к себе домой и с пользой применять. Это не бомжи и не изгои общества. От одного мусорного бака к другому они слоняются не из—за нужды, а по идеологическим убеждениям. Их философия заключается в экономии ресурсов планеты, которые используются расточительно современным капиталистическим обществом. У них даже есть свои карты и гиды по самым лакомым помойкам. Конечно, для него это игра, трудно быть фриганом будучи мультимиллионером. Однако, однажды он все—таки уговорил меня съездить с ним на помойку одного хорошего ресторана. Водитель припарковал Бентли неподалёку от чёрного входа в ресторан, и мы направились к бакам с мусором. Я до последнего думал, что это шутка. Но нет, он со знанием дела вытянул несколько пакетов из бака и начал перебирать содержимое. Он был словно хищник, он был так голоден до жизни. Никогда не видел приятеля таким живым. Он призывал присоединиться, и в какой—то момент азарт взял верх, и я тоже перебрал несколько пакетов. Приходили ещё люди, прилично одетые, это были не бомжи. Они занимались тем же, с академическим выражением на лицах изучали свои находки. Кто—то неряшливо, а кто—то явно с опытом. Мы нашли кучу едва просроченной еды, выбрали из всего многообразия упаковку хот догов в полиэтиленовой упаковке. Приятель взглядом пригласил меня разделить трапезу. Мы сидели в шикарном салоне его Бентли и жевали вкуснейшие в своей жизни хот доги, найденные в мусорных баках. И тогда он спросил меня, понимаю ли я в чем кайф. Чувствую ли я тоже, что и он. Чувствую ли я вкус жизни, давно потерянный за этими миллионами на банковских счетах!? Я молча кивнул, а потом расхохотался самым безумным смехом в своей жизни. Да, я действительно почувствовал то, о чем он говорил, но рассмешила меня ирония всей ситуации. И я спросил у него: – “Грегори, а ты в курсе что этот ресторан принадлежит финансовой группе, которой мы с тобой владеем?” Он на несколько секунд застыл словно очарованный ребёнок в магазине игрушек, а затем разразился тем же безумным смехом, что и я минуту назад. Мы смеялись всю дорогу назад, мы были просто счастливы. Всю ночь и до самого утра пили виски, бесконечно болтали, курили сигары, гоняли по двору на сигвеях, и играли в бильярд сражаясь за последний хот дог. И это парни за шестьдесят. Утром на прощанье договорились никогда и ни за какие деньги не продавать тот ресторан, даже если он будет работать в огромный минус. В следующий раз мы ужинали уже в самом ресторане, а не на его задворках. И это снова было очень забавно вспоминать.
Глава 2. Добро пожаловать в Калифорнию.
Истории Грэя становились все интереснее и у меня возникло много вопросов:
– Ты рассказывал, что начинал бизнес тренером. Что было дальше? Как ты оказался в штабе предвыборной президентской кампании?
– Не так быстро, Джим. Это был довольно долгий и извилистый путь. А результат скорее случайный, я не ставил себе конкретной цели в жизни – стать советником президента. Знаешь, я никогда не был счастливчиком, до того момента пока я не встретил людей, изменивших моё отношение к жизни. Я никогда не ставил все что есть на зеро. Так было лет до тридцати. Я всегда слыл аккуратным и последовательным малым. У меня был типа план жизни, к скольким годам я смогу въехать в свой собственный дом, создать семью и выплачивать кредит. Я был выхолощенным роботом, ботаником, праведником. Жизнь по сценарию и алгоритму. Весь в мать. Она поучала меня с детства, программируя словно серую массу. Я жил в иллюзии контроля за собственной жизнью. Ходил на работу, выполнял план и мечтал о ступеньке выше в карьерной лестнице. Я закончил колледж с отличием. Но все мои одногруппники устроились в своей жизни лучше и сразу же. Все эти люди чью учёбу оплачивали родители, таскались по барам и вечеринкам на протяжении всего студенческого периода. Все эти люди работали в компаниях родителей и по прочим связям. А во мне лишь кипела злость и досада из—за чувства несправедливости. Сначала я думал о своеобразной мести, мною двигала животная
