облаву на ее разум.
Хоук отошел в сторону, когда Майор открыл дверь и жестом велел мне войти. Как только я ступила в палату, мне захотелось развернуться и убежать. Но Майор стоял прямо за мной, перекрыв мне единственный путь к бегству.
Мои глаза мгновенно приклеились к Мэдисон Чемберс, неподвижной и молчаливой в своем зеленом больничном халате. Ее бледная кожа была почти такого же оттенка, как и окружающие ее белые стены. Вены просвечивали сквозь кожу, будто на ее руках были нарисованы синие лозы. Я попыталась сглотнуть, но в горле было слишком сухо.
Тусклые темно блондинистые волосы Мэдисон рассыпались по подушке вокруг головы, словно выцветший нимб. Ее шея была обмотана марлей. В том месте проволока разрезала ее кожу? Она казалась такой хрупкой, такой ломкой среди всех этих трубок и пищащих аппаратов. Я отступила назад и столкнулась с мускулистым телом Майора.
— В чем дело?
В чем дело? На этот вопрос было так много ответов. С присутствием Майора, маячившего позади, я приблизилась к кровати. Ближе к девушке, которая должна была умереть, чтобы я могла притвориться ею. Рука Майора легла мне на плечо, но касание не было утешительным.
— Это твой шанс проявить себя, Тесса.
Я отстранилась от него, освобождаясь от хватки. Моя рука дрожала, когда я протянула ее в сторону Мэдисон.
— Прости, — прошептала я, касаясь кончиками пальцев ее руки.
Она оказалась не такой теплой, как я ожидала. Я знала, что ее тело все еще живо, хотя, возможно, Майор был прав, когда сказал, что это всего лишь пустая оболочка. Чего-то не хватало. Обычно, когда я прикасалась к кому-то, от него исходила определенная энергия, я ощущала уникальное присутствие, но с Мэдисон я не чувствовала ничего. И все же, стоя среди пищащих аппаратов, я ощущала, как мое тело впитывает ее «данные».
Насколько могли судить ученые СЭС, моя ДНК встраивала чужие генетические инструкции в свою собственную уникальную нить в виде спящей ДНК, которую можно активировать в случае необходимости. Я испытала знакомое покалывание в пальцах ног, как всегда, когда мой мозг запоминал каждую деталь чьей-то внешности, а тело жаждало примерить ее, как новую пару модных туфель. Я подавила это ощущение. Я не стала трансформироваться в нее сейчас; я подожду, пока у меня больше не останется выбора. Скоро я смогу копировать ее в совершенстве несмотря на то, что еще ничего не знала о ней — ни о ее переживаниях, ни о ее страхах, ни о ее мечтах. Я стану лишь пустой имитацией той девушки, которой она была раньше.
Через несколько секунд я отстранилась, но все еще не могла отвести глаз от девушки, которая больше никогда не выйдет из этой палаты. И хотя ее выживание разрушило бы миссию, я желала, чтобы она доказала, что все ошибаются, чтобы она чудесным образом исцелилась и вернулась к своей семье и друзьям.
— Тебе следует вытереть слезы, прежде чем выйти из палаты, — сказал Майор.
Я подняла голову. Он уже повернулся, разговаривая с Хоуком в дверях. Вытерев влагу со щек, я наклонилась вниз, близко к лицу Мэдисон.
— Ты должна жить, слышишь меня? Пожалуйста, пожалуйста, живи.
Но какая-то часть меня знала, что в ней не осталось ничего, чтобы выслушать мою мольбу.
Несколько часов спустя я лежала в своей постели, не в силах заснуть. Образ Мэдисон запечатлелся в сознании. Я неловко пошевелилась. Мой Айпад словно прожег дыру в верхней части бедер. Я смотрела фильм за фильмом, что обычно помогало мне заснуть. Но не сегодня.
В дверь постучали. Вытащив наушники, я заблокировала экран. Холли повернулась ко мне спиной и ровно дышала. Она всегда засыпала ровно в одиннадцать вечера. По ней можно было завести будильник.
Я на цыпочках подошла к двери, дрожа от холода кафельного пола, проникающего в мои босые ноги, и тихонько приоткрыла ее.
Алек стоял в коридоре, ожидая. Он держал в руках DVD. На постере было изображено искаженное, покрытое шрамами лицо, частично скрытое топором.
— Хочешь посмотреть новый ужастик?
Я взглянула на часы. Почти полночь.
— Мы уже несколько недель не устраивали ночи кино, — добавил он.
Да, скорее месяцы.
— Это не моя вина, — сказала я, и на нас опустилась тяжелая тишина.
Кейт разрушила ночь кино — то, что было нашей с Алеком традицией с тех пор, как я присоединилась к СЭС. Она ревновала. Алек определенно не давал ей повода для этого. Он все еще видел во мне пятнадцатилетнюю девочку, с которой познакомился три года назад. Он начал устраивать ночи кино только из жалости, но мы быстро обнаружили, что у нас одинаковые причудливые вкусы на фильмы. Майору, к счастью, никогда не было дела до того, что мы с Алеком проводим время вместе. В конце концов, СЭС не была школой, поэтому то, что Алек являлся моим тренером по самообороне, не устанавливало тех границ, которые были бы в школьной обстановке.
Он опустил DVD.
— Это значит «нет»?
Я выхватила диск из его рук и прошмыгнула мимо него в коридор.
— Позаботься о закусках. А я позабочусь обо всем остальном.
Алек догнал меня в два стремительных шага. Уголком глаза я увидела, что он улыбается. Его рука коснулась моей руки, и мне пришлось остановить себя, чтобы не схватиться за нее. Его касания всегда приводили мое тело в состояние повышенной готовности, пробуждая все нервные окончания, заставляя желать того, что никогда не произойдет. Быть может, когда-нибудь я перерасту свою влюбленность, но не сегодня.
Через несколько минут мы устроились на невероятно удобном диване в общей гостиной. Здесь было пусто и тихо, если не считать гудения автомата, стоящего в дальнем углу.
Алек поставил, между нами, тарелку с жевательными мишками и положил ноги на стол. На нем были черные джинсы и обтягивающая черная футболка с надписью «Кукла-убийца Чаки». Я подарила ее ему вскоре после переезда в СЭС. Он носил ее часто — до Кейт. Она предпочитала, чтобы он носил скучные рубашки с воротничками.
Алек постоянно оглядывался на меня, и каждый раз его взгляд притягивал меня.
— Ты в порядке?
— Да.
— Знаешь, если ты не чувствуешь себя готовой к миссии, уверен, что Майор поймет.
Я засмеялась.
— Мы говорим об одном и том же человеке?
Выражение лица Алека стало свирепым.
— Он не может заставить тебя делать то, к чему ты не готова. Я поговорю с ним.
— Нет. — я коснулась его руки. — Все будет хорошо. Я справлюсь.
Он не выглядел убежденным.
Я
