оккупированную немцами территорию Украины. Начались горячие дни. Мариана подробно изучала район действия, свою новую роль, проверяла рацию.
В спутники ей или, как выражались разведчики, в напарники, предназначался сорокапятилетний железнодорожник Петр Афанасьевич Кравченко. По документам Мариана значилась его племянницей. Нужно было хорошо познакомиться, привыкнуть друг к другу.
…Наконец подготовка окончилась. Ночь вылета была звездной. Молодая луна уже закатилась. Поэтому небо казалось очень высоким. Из его бездонной глубины вниз смотрели тысячи ярких звезд, словно подсматривали чьи-то глаза.
На аэродроме царило оживление. Летчики любят такую погоду. Мимо Марианы и дяди Пети, которые сидели в ожидании команды, сновали люди: то гражданские, то летчики с большими, как бы стеклянными планшетами.
То тут, то там, в разных концах аэродрома раздавалась короткая команда: «Винт», «Есть винт», «Готово». Из темноты доносился рев моторов.
«Бомбить, наверно, полетел или десант повез», — подумала Мариана и не то от ночной прохлады, не то от мысли, что приближается ее вылет за линию фронта, съежилась. Но вот к ним подошел инструктор Павлик, как всегда бодрый, веселый. Мариана невольно подумала: «Вот счастливый. Никогда не унывает».
— Погода как по заказу, — сказал Павлик. — Скоро и вам карету подадут. Как настроеньице?
— Как перед балом, — ответил дядя Петя.
Мариана улыбнулась шутке своего скороиспеченного «дяди», радуясь в душе его бодрому настроению.
— Прекрасно. Бал начнется через часок. Ты, дивчинко, смотри не вздумай затяжной сделать. Помнишь, как тогда? — крикнул Павлик и исчез в темноте.
О, она хорошо помнила свой первый прыжок. Это было в тот день, когда прибыли на аэродром для сдачи экзаменов по парашютному делу.
…У-2 набрал необходимую высоту. Послышалась команда «Приготовиться». Мариана должна была выбраться на крыло. Но она мешкала. Ее словно что-то приковало к кабинке. Самолет сделал круг над поляной, на которой было выложено большое белое «Т». Мариана снова услышала: «пошел». Это означало, что надо прыгать. Но она медлила. Летчик заметил нерешительность девушки и, набрав высоту, повторил круг. Мариана вылезла кое-как на крыло, при взгляде вниз ее охватил ужас. Пальцы намертво прикипели к фюзеляжу. Летчику, однако, было знакомо такое состояние новичка. Он спокойно и плавно накренил самолет и скомандовал «пошел».
Мариана полетела кувырком. Но… парашют не открывался. Земля надвигалась с сумасшедшей скоростью. Еще несколько секунд и… Но тут над ее головой взвился белый купол. Величаво покачиваясь, он спустил свой легкий груз на землю. А к месту приземления уже мчалась «скорая помощь».
Радехонька, что благополучно окончился ее первый прыжок, Мариана ловко вскочила на подножку подоспевшей санитарной машины. У большого автобуса, что служил полевым кабинетом начальнику, она спрыгнула и с подчеркнутой храбростью поднесла руку к козырьку и хотела отрапортовать. Но не тут-то было. Разгневанный начальник Борис Петрович Меркулов не дал ей и рта раскрыть.
— Кто позволил это лихачество в воздухе? Почему сделали затяжной? — почти крикнул он.
— Затяжной? — изумилась Мариана. — Я, я… — ее перебил прибежавший летчик.
— Товарищ майор! Разрешите доложить. Она не виновата. Растерялась с непривычки… Ну, повезло девчонке. А я уж думал все, убьется насмерть.
— Вот как… — майор сразу остыл. — Тогда молодец. Счастливо отделалась. А я подумал, самовольничает…
Снова из темноты вынырнул Павлик, отвлек ее от воспоминаний.
— Товарищи! На посадку. Пора…
* * *
Самолет поднялся в воздух и взял курс на запад. Дядя Петя примостился на лавочке и все поглаживал свои рыжеватые, прокуренные махоркой усы. Он держался спокойно, уверенно и этим спокойствием заражал окружающих.
«Хорошо, что у меня такой надежный товарищ» — думала Мариана и старалась держаться так же бодро.
Но вот послышался голос штурмана:
— Приближаемся к фронту. Будьте готовы к прыжку, если самолет будет обнаружен и подбит.
Петр Афанасьевич вздрогнул:
— К фронту, говорите, подходим? Значит, мы его никак не обходим? — в его голосе сквозил такой панический страх, что девушке показалось, будто этого человека подменили.
— Прыгать на линию огня? — все спрашивал дядя Петя.
Мариану неприятно поразила эта неожиданность.
— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Еще ничего не случилось, а он уже труса празднует. Что же будет там? — возмутилась она. Но тут же подумала: «А тебе самой не страшно? Помнишь, как ты обругала на аэродроме двух парней, которые хвастались, что прыжок с парашютом, мол, плевое дело. Разве не ты им ответила: «Только хвастун может говорить, что прыгать с самолета пустяковое дело». А сейчас, разве мне не страшно? Страшно, конечно, но в панику я не бросаюсь, вот в чем дело».
Она взглянула в окошко. За ним зияла бездонная пропасть. Черные тучи пронизывало красное зарево. То тут, то там вспыхивали языки пламени. Шли над линией фронта.
Еще немного времени, и зарево передовой осталось позади. Разведчики летели в полной темноте. И хотя они знали, что самолет идет над селами и деревнями, нигде не заметили ни одного огонька.
— Ишь как соблюдает маскировку немчура, — проговорил дядя Петя, тоже выглянув в окошко. Он, видимо, справился с собой, и у Марианы отлегло от сердца.
Самолет начал разворачиваться, потом как будто застыл в воздухе… Нет, он кружил, разыскивая место, которое на карте у разведчиков было обведено красным кружком. Мариана нашла ощупью руку дяди Пети, пожала ее — пора…
— Приближаемся к цели, — сообщил Павлик, прозванный «толкачом». В его обязанности входило помогать нерешительным прыгать со всеми вместе.
Над кабиной пилота загорелась лампочка — единственная светлая точка в окружающем мраке.
— Приготовиться, — прозвучал голос штурмана. Павлик подошел к Мариане, помог встать — на ней был груз, пожалуй, тяжелее ее самой… Дядя Петя сам поднялся, и, придерживаясь одной рукой за стенку, двинулся к дверце самолета.
— Больше веры в себя и все будет в порядке! — приободрял Павлик, нагибаясь к Мариане. Он был очень высок. Часто на аэродроме, когда он становился рядом, она умоляла шутя: «Садитесь, прошу вас, вы прямо Гулливер». В ответ он громко смеялся и опускался на корточки. Теперь однако было не до шуток.
— Когда в третий раз вспыхнет лампочка, прыгайте! Ну вот, пошел! — и он легонько тронул плечо Марианы. — Вперед…
Выбросившись из самолета, Мариана через несколько секунд почувствовала резкий толчок; казалось, кто-то сильно рванул парашют вверх, к самолету. То был динамический удар — важный момент для парашютиста. «Есть толчок, значит парашют послушно раскрылся… — вспомнился Мариане инструктаж на сборе парашютистов. — Теперь главное — приземлиться правильно, где надо». Над головой у нее покачался в темном небе раскрытый купол; даже в темноте казалось, что это плывет по ветру огромный цветок. Девушка удобнее устроилась на лямках и оглянулась.
— Вот вы где! — вырвалось у нее при
