class="p1">— Хоть какая-то польза от этой грёбаной эпидемии, — выруливая на кольцевую автодорогу, произнёс вслух Шорин.
Спустя двадцать минут он миновал Северное Бутово и вырулил на 36-й километр МКАД, откуда до Хованского было рукой подать. По радио в это время передавали последние известия, где упомянули о том, что сегодня отмечается День космонавтики. «Полёт Юрия Гагарина изменил мир», — бодро сообщил ведущий.
«Прости нас, Юрий Алексеевич — ты изменил мир к лучшему, а мы довели его фактически до ручки!», — тут же мысленно отреагировал на эти слова Шорин и выключил радио, чтобы оно ему не мешало. И в этот самый миг он стал свидетелем необычной ситуации. Ехавшая метрах в тридцати от него белая «Шкода» внезапно остановилась, и из её открытой дверцы на обочину вылетел какой-то холщовый мешок. После этого дверца закрылась и «Шкода» резко рванула с места. Единственное, что успел сделать Шорин, так это запомнить её номер — 666.
— Вот ведь, скоты, уже мусор выбрасывают на дороге! — выругался Иван, глядя вслед удаляющейся «Шкоде».
Затем он взглянул на приборную доску, электронные часы на которой показывали, что ему надо поторопиться — до похорон оставалось меньше получаса. Шорин прибавил газу, но тут его взгляд скользнул по мешку, выброшенному на обочину, в котором что-то… шевелилось.
— Что за фигня такая! — вновь не сдержался Шорин и, свернув к обочине, нажал на тормоза.
Когда он вышел из машины и открыл мешок, перевязанный в основании толстой бечёвкой, он увидел внутри щенка с белой шерстью и темными пятнами на мордочке. У щенка были приоткрыты глаза, но дыхание было тяжёлым, что ясно указывало на то, что собака либо тяжело больна, либо уже умирает. Взяв животное на руки, Шорин отнёс его в автомобиль и бережно уложил на переднее сиденье рядом с водительским. Затем снова взглянул на часы — время начала похорон неумолимо сокращалось. Затем Шорин перевёл взгляд на собаку, бока которой продолжали вздыматься от тяжёлого дыхания. И тут же в голове у него созрело решение. Он через свой смартфон вошел в Интернет и стал набирать ветеринарные клиники, расположенные поблизости. Таких он нашёл четыре и принялся обзванивать одну за другой. Однако на другом конце провода ему никто не отвечал.
— Вот ведь грёбаный коронавирус! — выругался Шорин, набирая номер последней ветлечебницы, которая находилась рядом с метро «Тёплый Стан».
На его счастье, уже спустя несколько секунд на другом конце провода ему ответил приятный женский голос.
— Девушка, добрый день, вы сегодня принимаете? — первым делом спросил Шорин.
— Принимаем, но только до обеда, — ответила девушка. — А что у вас?
— У меня собака, то есть щенок, он заболел.
— Что у него?
— Не знаю, но, кажется, он умирает.
— Тогда везите его к нам — мы осмотрим его.
— Хорошо, минут через десять буду.
И бросив смартфон на приборную доску, Шорин рванул автомобиль с места.
Когда через десять минут он вошёл в ветлечебницу, из посетителей там никого не было. Здесь уже Шорину пришлось воздать хвалу коронавирусу, который он совсем недавно так яростно проклинал — страшась его, люди не решались лишний раз выйти из дома. Навстречу посетителю вышла миловидная девушка в голубом врачебном одеянии, которая, взглянув на полуживого щенка, сообщила:
— Бедный хаски. Несите его за мной в процедурную.
И она первой прошла в помещение, где был металлический стол, на который Шорин осторожно уложил щенка.
— Расскажите, что с ним произошло, — попросила девушка, надевая на руки резиновые перчатки.
— Я не знаю, поскольку это не моя собака, — развёл руками Шорин. — Её выбросили из машины на обочину, а я подобрал.
— Вот ведь нелюди, — покачала головой девушка, приподнимая собаке веки.
Спустя несколько секунд она вынесла свой вердикт:
— Судя по всему, щенка отравили.
— Но шансы есть? — с надеждой в голосе спросил Шорин.
— Шансы есть всегда, — кивнула головой девушка.
В это время у Шорина зазвонил его смартфон. Извинившись, он вышел из процедурной и ответил на звонок.
Это был его приятель Олег Митраков, с которым они договорились встретиться у входа на Хованское кладбище, у его Западной части.
— Ты где, Иван? — первым делом спросил Митраков.
— Олег, ты не поверишь, но я опять влип в историю, — сообщил Шорин. — Я уже проехал Северное Бутово, когда прямо передо мной какой-то пидор выбросил из машины на обочину щенка. Он умирает, я привёз его в ветлечебницу.
— И тебе это надо, если пёс уже умирает? — искренне удивился приятель. — Какая разница, где это случится — на обочине или в лечебнице?
— Я так не могу, ты же меня знаешь. Поэтому я приеду, как только со всем разберусь.
— А где ты… вернее, вы, находитесь?
— Неподалёку — возле метро «Тёплый Стан».
— Хорошо, я подожду минут десять-пятнадцать у входа, а потом поеду вместе со всеми к могиле. Если опоздаешь, подходи прямо к месту погребения — участок ты знаешь.
И Митраков первым «повесил трубку».
Когда Шорин вернулся в процедурную, он увидел, что девушка ставит щенку капельницу.
— Извините, но вы так громко говорили, что я всё слышала, — сообщила девушка. — Так что вы можете оставить собаку у нас, а сами поезжайте, куда собирались.
— Но вы же сказали, что работаете до обеда, — напомнил девушке её же слова Шорин.
— Ради вашего хаски я останусь и дождусь вашего возвращения.
— Спасибо, я постараюсь обернуться как можно быстрее.
Вернувшись к своей машине, Шорин отъехал от ветлечебницы и только тут вспомнил, что забыл спросить у девушки её имя. «Вот ведь неотесанный мужлан — даже именем не поинтересовался!» — выругался про себя Шорин, но возвращаться не стал — отложил это дело на потом. Да и время поджимало.
Спустя двадцать минут он подъехал к центральным воротам Хованского кладбища и, промчавшись по асфальтированной дороге вниз, остановился у ворот, ведущих в Западную часть. Его приятеля нигде видно не было, что означало — он вместе с роднёй покойного уже отправился к месту погребения. Туда же направил свои стопы и Шорин, предварительно купив у цветочницы восемь красных гвоздик.
Он шёл мимо кладбищенских оград, а с гранитных памятников на него смотрели лица умерших людей разных возрастов. Здесь были как пожилые, так и совсем молодые люди, земной путь которых окончился в расцвете лет. «Интересно, на каком кладбище упокоится моё бренное тело — может, на этом же?» — подумал Шорин, сворачивая на очередную аллею. Но едва он свернул с дороги, как его внезапно окликнули:
— Мужчина, можно вас на минутку.
Шорин обернулся, и увидел пожилую седовласую женщину, которая стояла у могильной оградки с лопатой в руках.
— Скамейка
