Стеллой действительно как-то раз переспали. Три года назад, сразу после ее развода. И чтобы ты не подумала, что я неразборчив в связях, скажу, что в последнее время я стараюсь быть пай-мальчиком.
Он удалился, и она проводила его пронзительным взглядом. Его непринужденное, почти небрежное признание застало ее врасплох и оставило где-то внутри ощущение едкого холодка, как когда она впервые попробовала лайм.
Джулия не могла винить его в том, что много лет назад он повел себя как напуганный подросток, узнав, что она забеременела в результате их единственной ночи на футбольном поле. Она сама тогда тоже была напуганным подростком. И они приняли единственное решение, которое могли принять в тот момент. К счастью или к несчастью.
Возмущало ее то, с какой легкостью он вернулся к своей прежней жизни. Для него это была всего лишь одна ночь. Одна злополучная ночь с непопулярной девицей «с приветом», с которой он за все время учебы хорошо если парой слов перемолвился. С девицей, которая была влюблена в него по уши.
О господи. Нет, второй раз на эти грабли она не наступит. Только этого не хватало.
Еще полгода с небольшим, и она навсегда покинет этот безумный городишко. И никогда больше не вспомнит о Сойере.
Если ей будет хотя бы немного сопутствовать удача.
Глава 2
Когда Эмили проснулась, весь лоб у нее был в испарине, а тело ломило. Она понятия не имела, где находится. Быстро усевшись на постели, она вытащила из ушей наушники MP3-плеера и огляделась по сторонам. Сирень на обоях, видавшая виды мебель для маленькой принцессы. Теперь она вспомнила. Это бывшая комната ее матери.
Никогда еще Эмили не приходилось ночевать в месте, которое казалось таким пустым. Она знала, что ее дед внизу, но от мысли о том, что на всем втором этаже, кроме нее, ни одной живой души, становилось не по себе. Всю ночь абсолютную тишину время от времени нарушал громкий скрип рассыхающегося деревянного дома да похрустывали на балконе сухие листья. В конце концов Эмили заткнула уши наушниками и попыталась представить, что находится где-нибудь в другом месте. Где нет такой сырости.
Страшно ей или нет, но следующей ночью придется спать с открытым балконом, или она утонет в луже собственного пота. В какой-то момент Эмили просто-напросто сбросила одеяло. Ложилась она в пижаме, но почти сразу же избавилась от брюк и осталась в одной футболке. Может, ее мать и была самой сознательной личностью на планете – активистка, ярая защитница природы, ревностная поборница прав обездоленных, – но даже она включала кондиционер, когда становилось слишком жарко.
Эмили отправилась в старомодную ванную комнату и приняла ванну, поскольку душа там не оказалось. Но перед этим она на мгновение пришла в замешательство при виде двух отдельных кранов для горячей и холодной воды вместо одного для той и другой сразу, как в нормальных ваннах.
После этого она натянула шорты с майкой и спустилась вниз.
Первое же, что бросилось ей в глаза, была записка, приколотая с обратной стороны к сетчатой двери.
ЭМИЛИ, ЭТО ДЕДУШКА ВЭНС. Я ЗАБЫЛ ТЕБЕ СКАЗАТЬ, ЧТО КАЖДОЕ УТРО ЗАВТРАКАЮ В ГОРОДЕ. НЕ ХОТЕЛ ТЕБЯ БУДИТЬ. Я ПРИНЕСУ ТЕБЕ ЧТО-НИБУДЬ НА ЗАВТРАК, НО НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ В ХОЛОДИЛЬНИКЕ ЕСТЬ ЕДА ДЛЯ ПОДРОСТКОВ.
Записка была написана крупными печатными буквами. Строчки съезжали с линеек вниз, как будто он писал в темноте.
Эмили глубоко вздохнула, пытаясь примириться еще с одним крушением надежд. Это ее первый день здесь, а он не захотел провести его с ней.
Пока Эмили в задумчивости стояла перед дверью, во дворе захрустели листья. Вздрогнув от неожиданности, она вскинула глаза и увидела, что на крыльцо поднимается женщина лет тридцати со светло-каштановыми волосами, подстриженными под стильный короткий боб. Эмили тоже носила боб, но ее голова никогда так не выглядела. Она уже бог знает сколько времени пыталась отрастить волосы, но из них до сих пор можно было соорудить лишь короткий хвостик, да и то они постоянно выбивались из него и лезли ей в лицо.
Женщина заметила Эмили, лишь когда поднялась на верхнюю ступеньку. Ее лицо мгновенно озарила улыбка.
– Привет! – произнесла она, остановившись перед дверью. – Ты, должно быть, внучка Вэнса.
А еще у нее были очень красивые темно-карие глаза.
– Да, я Эмили Бенедикт.
– А я Джулия Винтерсон. Живу вон в том доме. – Гостья кивнула на бело-желтый дом по соседству.
Тогда-то Эмили и заметила в волосах Джулии розовую прядь, заправленную за ухо. Увидеть такое у этой женщины со свежим лицом, в припорошенных мукой джинсах и блузе в крестьянском стиле было неожиданно.
– Я принесла тебе яблочный торт. – Гостья открыла белую коробку, которую держала в руках, и продемонстрировала Эмили нечто похожее на стопку очень больших коричневых оладий с какой-то прослойкой между ними. – В качестве… – она явно боролась с собой, потом все-таки произнесла: – приветствия. У Маллаби есть свои недостатки, о которых твоя мама наверняка тебе рассказывала, но зато еда здесь отменная. Голодать ты точно не будешь. Хоть что-то.
Эмили не помнила, когда ей в последний раз хотелось чего-нибудь вообще, не говоря уже о еде, но сообщать об этом Джулии она не стала.
– Мама ничего не рассказывала мне о Маллаби, – произнесла она, глядя на торт.
– Совсем?
– Совсем.
От потрясения Джулия, похоже, потеряла дар речи.
– Вы что-то сказали? – спросила Эмили, оторвавшись от созерцания торта.
– Нет-нет. – Джулия покачала головой и закрыла коробку крышкой. – Я отнесу его в кухню?
– Да-да, конечно. Проходите.
Эмили распахнула перед ней сетчатую дверь.
Записка от дедушки Вэнса все еще висела на двери, и Джулия ее заметила.
– Вчера утром Вэнс попросил меня свозить его в магазин, купить чего-нибудь для тебя. – Она кивнула на записку. – В его понимании еда для подростков – это лимонад, фруктовые рулетики и жвачка. Я убедила его взять чипсов, рогаликов и кукурузных хлопьев.
– Это было очень мило с вашей стороны, – заметила Эмили. – Ну, то есть свозить его в магазин.
– В детстве я была большой поклонницей маллабийского великана.
Эмили посмотрела на нее с недоумением, и Джулия пояснила:
– Так здесь зовут твоего деда.
– А какой у него рост? – спросила Эмили вполголоса, как будто он мог ее услышать.
Джулия рассмеялась. Это был потрясающий смех, Эмили словно в круг солнечного света ступила. И ее появление на крыльце с тортом вдруг показалось девочке очень подходящим к характеру Джулии. Она сама была как торт, воздушная, симпатичная и украшенная снаружи
