С соседями семья Ивановых жила очень дружно. Все праздники вместе, да и нерадостные события тоже. Больше десяти лет бок о бок притирались.
На улице правил декабрь, предновогодняя сессия осталась в прошлом досрочно, и Мира прожигала время, строча SMS Ирке, полные надежды на скорейшую встречу. Фрау Маман не могла отказать соседке и приказала своему отпрыску немедленно изловить засранца и ангажировать в жилище.
Натянув пуховик поверх домашних штанов и кофты; впрыгнув в валенки на три размера больше, привезенные из деревни; смирившись с творческим беспорядком на голове, в виде завернутой кульки на макушке, растрепанной от елозинья по подушке, Мира пошла ловить ребенка.
— Павел! — гаркнула она, выходя из подъезда. — Давай домой дуй!
Мелкий оказался не лыком шит и тут же юркнул в трубообразную горку, которые чаще всего ставят в аквапарках. Обреченно вздохнув, девушка перелезла через низкий заборчик детской площадки.
— Пашка, вылазь, — уговаривала того молодая соседка. — Хватит баловаться. Я тебе разрешу поиграть в гонки.
— Я стрелялки люблю, — отозвалось из трубы.
— У меня нет стрелялок, — призналась Иванова.
— У тебя и гонок нет, — парировал мальчик.
— Есть. Какой-то ухажер мне диск подогнал. Впечатлить хотел, — она попробовала засунуть руку и схватить паршивца, но тот умело уворачивался.
— Мира, прокатишься с этой горки, тогда пойду, — засмеялся маленький демон, а она стиснула зубы от злости.
— Пашка, у меня уши отмерзнут. Не май месяц. Вылазь, изверг, — просила, понимая, что это не первый раз, когда придется идти на поводу у малолетнего соседа. Прошлый раз, когда того уговаривали прополоскать горло противным фурацилином, потому что подхватил ангину, пришлось проделывать это с ним. А если вспомнить более далекие времена, то и говорить стыдно: не каждый отважится пробовать суп из песочницы.
— Будешь кататься или нет? — не унимался Павел.
— Ладно! — прорычала Мира и полезла на лестницу.
Перспектива сунуть голову в пластиковую хрень выглядела, мягко сказать, отвратительной. Преодолев все ступени, она крикнула коронное: «Поберегись!» — и сунула башку в дыру, проталкивая тело как тюлень.
Горка узкая, с изгибом, и едва она дошла макушкой до поворота, как поняла, что дальше не пролезет. Абзац! Ситуация требовала вмешательства папы Геры, как минимум, и службы спасателей, как максимум. Безуспешно попытавшись вытолкнуться обратно или попытать счастья впереди, Мира окончательно застряла. Встряла, если точнее.
— Пашка, — испуганно кряхтела она, — беги срочно домой и скажи, что я в беде. Меня надо вытаскивать.
— Ну ты и толстая, — рассмеялся виновник происшествия. — Пойду людей позову. У тебя так смешно ноги болтаются.
— Иди дядю Геру позови, пакость мелкая! — разозлилась девушка, но Павел лишь смеялся.
— Помощь нужна? — насмешливый знакомый голос резанул Миру по живому.
— Нет, — отозвалось из трубы.
— Не удивила. Я тебя за ноги подтяну обратно, только не дергайся, — хмыкнул Горин.
Спасение оказалось быстрым и безболезненным, но очень позорным. Пока Костя тянул ее из западни, успел наложить свои лапы на все ее части тела, извиняясь, но обосновывая простым: «Иначе никак».
— Спасибо, — буркнула раскрасневшаяся Мирослава, крепко ухватив Павлика за руку.
— Обращайся, — улыбнулся Костя и заправил ей за ухо выбившуюся прядь.
Обычная забота, казалось бы, но какая-то личная, волнительная, и Мира запаниковала.
— Хороших праздников, — выпалила и поспешила скрыться в подъезде, волоча за собой сопротивляющегося ребенка.
А дальше все пошло по накатанной с неизбежным постоянством: увидела — сбежала.
Время до Нового года пролетело незаметно. В канун праздника лестничная площадка превратилась в общежитие, где все входили друг к другу без стуков и предупреждений. Женская половина шинковала салаты и мучила духовку запеченным мясом и картошкой, а мужская половина таскала столы, бегала по магазинам и прикладывалась к чарке «горячительного» при любой возможности.
В своей комнате, без энтузиазма к происходящему, Мирослава разговаривала по телефону с Иркой. Родители обещали, что сразу после праздников отвезут ее в деревню, и эта новость стала лучшей за последний месяц.
— Дочерь! — ворвалась в комнату Фрау Маман, держа початую банку соленых помидоров. — Ноги в руки — и в магазин. У нас кончились огурцы.
— Мам, — закон подлости всегда имел место, особенно перед грандиозными пьянками взрослых, — пусть папа сходит, или дядя Миша.
— Ты время видела? Они уже в той стадии, когда уважение от опьянения не отличают. Вперед и с песней!
— Иду я. Иду, — обреченно насупилась дочь, доставая джинсы из шкафа.
Улицы значительно опустели. В окнах домов горел свет, а где-то переливались гирлянды разными цветами, пахло морозом и хвоей. Слушая, как скрипит снег под ногами, девушка брела в соседний круглосуточный магазин, расположенный на углу следующего дома.
— Иванова! — обернувшись на окрик, она увидела Горина, улыбающегося открытой белозубой улыбкой, спешащего к ней.
— Откуда тебя-то черти принесли? — буркнула себе под нос Мира.
— Привет, — весь его вид говорил, что к новогодней ночи он готов на все сто. Безупречный во всем: одежда, прическа, парфюм приятный, ненавязчивый, но свежий, ощутимый.
— Как отвадить тебя, дай совет, — фыркнула и пошла дальше.
— Куда ты идешь? — не отставал от нее Костя, шагая заложив руки за спину.
— Ты мне кто, чтоб я отчитывалась? — рядом с ним ощущалось беспокойство, это как осознавать свое несовершенство перед истинным величием.
— А кем ты хочешь, чтобы я стал? — наклонив голову к плечу, он улыбнулся, заглядывая ей в лицо.
— Прохожим, — не заметив накатанного снега, она поскользнулась, и Костя быстро поймал ее за локоть, не дав упасть.
— Колючка.
— Слушай, тебе что, девочек мало? Что ты ко мне прикопался? — собрав все свое самообладание, остановилась и посмотрела на него в упор.
— Нравишься, — пожал плечами Костя и подтолкнул ее вперед.
— А ты мне не нравишься. Так доступнее? — отчеканила, ускоряя шаг, чтоб быстрее скрыться за дверями магазина.
— Это ненадолго, Слава, — услышала она за спиной смех, едва дернула за ручку спасительного помещения.
Возвращалась домой Мирослава не торопясь, наслаждаясь одиночеством и мыслями о предстоящей поездке.
У подъезда ненавистного соседа остановилась черная иномарка, нарушая тишину громкой музыкой, и оттуда вывалилась веселая компания, препираясь и подталкивая друг друга. Девушки блистали серебром и золотом, а кавалеры, которых оказалось двое против трех, галантно указывали дорогу, зажав в руках бутылки с шампанским.
