Книга Рай. Книга 2 - Джудит Макнот

Без всяких признаков осуждения и ничуть не возмущенныйповедением восемнадцатилетней Мередит, Стюарт, не выказывая ни малейших эмоций,выслушал всю историю и вовсе не удивился, когда она рассказала о том, кто былотцом ее погибшего ребенка. Мередит же была настолько расстроена непроницаемымвыражением его лица и неизменным молчанием, что, закончив говорить,нерешительно спросила:

— Стюарт, я все ясно изложила?

— Абсолютно, — кивнул он и в доказательство добавил:

— Ты только сейчас объяснила мне, каким образом твой отецготов использовать свое влияние, чтобы Саутвилльская комиссия одобрила проектФаррела, причем действовал при этом с таким же неуважением к закону, как исенатор Девис, надавивший своим авторитетом, чтобы первое решение былоотрицательным. Верно?

— Д-думаю, да, — ответила Мередит, неловко морщась от плохоскрытого осуждения в словах Стюарта.

— Фаррела представляет «Пирсон энд Левинсон»?

— Да.

— Тогда вот что, — объявил он, делая знак официанту принестисчет. — Утром я позвоню Биллу Пирсону и скажу, что его клиент несправедливопричиняет моей любимой клиентке моральный ущерб.

— И что потом?

— Потом попрошу его клиента подписать несколько красивосоставленных бумаг, которые я подготовлю и пришлю ему.

Мередит впервые с надеждой взглянула на Стюарта:

— И это все?

— Вполне возможно.

Стюарт позвонил только в конце дня.

— Ты говорил с Пирсоном? — спросила Мередит, сгорая отдурного предчувствия.

— Только сейчас повесил трубку.

— И?.. — настойчиво выспрашивала она, видя, что Стюарт неимеет намерения продолжать. — Сказал ему о предложении отца? Что он ответил?

— Он ответил, — сардонически хмыкнул Стюарт, — что всеотношения между тобой и Фаррелом чисто личные, и его клиент, во-первых, желаетрассматривать их с этой точки зрения, а позже, когда сочтет, что готов к этому,именно он будет диктовать условия, на которых может быть получен развод.

— Боже, — выдохнула она, — что это означает? Не понимаю!

— Тогда я отброшу юридический жаргон и вежливые формальностии скажу прямо. Пирсон послал меня к такой-то матери.

Вырвавшееся ругательство, столь необычное в устах Стюарта,подсказало Мередит, что он раздражен гораздо больше, чем хочет показать, и этовстревожило ее ничуть не меньше, чем непонятная позиция адвоката Мэтта.

— Я все-таки не понимаю, — взорвалась она, вскакивая. — Втот день за обедом, Мэтт казалось, вот-вот согласится на все… пока ему непозвонили насчет комиссии по районированию. Теперь я объясняю, что добиласьположительного решения, а он даже не желает слушать.

— Мередит, — неожиданно спросил Стюарт, — ты ничего нескрыла, когда рассказывала мне о своих отношениях с Фаррелом?

— Нет, ничего. А почему ты спрашиваешь?

— Видишь ли, из всего, что я читал и слышал о нем, Фаррел —человек неглупый, обладающий логическим мышлением, холодным и очень точным.Серьезные, умные, мыслящие люди не выходят из себя, чтобы добиться мести закакие-то дурацкие обиды. Это пустая трата времени, а у таких, как Фаррел, времястоит огромных денег. Но у каждого человека есть предел, который он способенпереступить и потерять над собой контроль. Все выглядит так, словно Фаррелавынудили перейти этот предел, и он рвется в битву, желает этой битвы. И отэтого мне крайне не по себе.

Мередит стало совсем худо.

— Но почему он стремится развязать войну?

— Наверное, хочет удовлетворить жажду мести.

— За что? — встревоженно вскрикнула Мередит. — Почему ты таксчитаешь?

— Видишь ли… Пирсон предупредил, что всякая попытка с твоейстороны ускорить бракоразводный процесс без полного и предварительногоодобрения клиента приведет, как он выразился, к немалым неприятностям для тебя.

— Еще неприятности? — поражение охнула Мередит. — Что же емунадо? На прошлой неделе, когда мы обедали вместе, он пытался быть вежливым ипонимающим. Даже шутил со мной, хотя на самом деле презирал…

— Почему? — настойчиво допрашивал Стюарт. — Откуда такоепрезрение? Что заставляет тебя так думать?

— Не знаю, просто чувствую. — И, не находя разгадки, Мередитпродолжала:

— Конечно, он разозлился, узнав о Саутвилле, и это понятно,и, кроме того, оскорблен всем тем, что я высказала ему в автомобиле послеобеда. Не могло именно это настолько уязвить Фаррела, что он сорвался с цепи и,как ты выразился, «перешел все пределы»?

— Возможно, — ответил Стюарт, явно не вполне убежденный.