несколько минут даже не могла вымолвить и слова. Просто выливала свою боль, уткнувшись в мамино плечо. Она ласково, как в детстве, гладила меня по голове, нежно целовала в макушку, ничего не спрашивая. Выплакавшись, рассказываю ей про Никиту. Она не выглядит удивленной, а после произносит то, что было шоком для меня услышать.
— Доча, вот я почему-то так и думала, что у вас всё разладится. Ну что ты на меня так смотришь?! 3наешь ли, со стороны оно виднее. Лучше иди переодевайся. И умойся с дороги. Скоро отец придет с работы.
И больше не стала доставать меня нравоучениями и лишними вопросами. Ушла на кухню. А я огляделась вокруг. Всё на тех же местах. Усмехнулась этому факту. Ничего не меняется у моей консервативной мамули. Засмотрелась на раскачивающийся стул. Значит, мама недавно только с него встала. Вязание на журнальном столике. Жалюзи приоткрыты. Странно, она не видела, как я приехала? Или так увлеченно занималась своим хобби. Гардин и портьер или любых других занавесок у мамочки никогда не было. Она их не любит от слова совсем. И наш север тоже невзлюбила за полярный день, так как приходилось закрывать солнце ночью. Родители живут в трёхкомнатной сталинке с высокими потолками и лепниной. Мебель почти во всей квартире делал мой покойный дед.
Прошла в свою комнату, переоделась в ситцевый халат, который лежал на полке в шкафу. Я не была дома четыре года, а все мои вещи и платья выстираны, как-будто мама меня ждала.
Вся эта будничная возня меня успокоила, немного привела в порядок мысли.
Через час пришёл папа и обрадовался своей нерадивой и блудной дочери.
— Вспомнила, значит, стариков?! — Крепко обнял и поцеловал.
— Пап, ну какие вы старики? — прижалась к родителю.
— Такие, доча, такие. — Папуля отпустил меня и подошел к маме. Поцеловал её в щёку.
— Андрюша, руки мыть и за стол. — Мама в ответ прикоснулась к нему губами. А потом обратилась уже ко мне: — Ангелинка, пойдем, поможешь накрыть.
— Па! Мы тебя ждем!
— Иду-иду!
Мы ужинаем вместе, как раньше. Соскучилась по родителям. Надо рассказать папе, что у нас произошло. Он постоянно смотрел на меня, хмурился. Но вопросов не задавал, так как не приняты у нас разговоры за столом. Мама приготовила мои любимые блюда: плов с курицей, винегрет и шарлотку. Всё то, что навеяло ностальгию о детстве. Я опять убедилась, меня ждали, неужели у мамули интуиция сработала? Смотрю на родителей: то на одного, то на другого. Лишь только слышно, как стучат приборы о тарелки. И у меня возникает ощущение, что тех десяти лет, как не бывало. Единственное, что портит этот момент — Марьяшки сейчас нет рядом. Надо бы поинтересоваться у родителей. Почему сестрёнка не ответила на мой последний звонок?
— Рассказывай, почему приехала без Никиты? Что произошло такого, что ты, дочка, вот так неожиданно всё бросила и приехала?!
— Па, а нас с Никитой уже нет.
— Это как это нет?! — папа ещё больше нахмурил брови.
— Дело-то житейское, так говорит Карлсон, па…
— Дочь, я не понял! Он тебя обидел?
Опять нахлынули воспоминания, боль ножом врезалась в сердце. Глаза наполнились слезами… Уткнуться бы, как в детстве, в сильное папино плечо. И рассказать, что натворил Никита. Мамочка увидела, что я сейчас опять расплачусь:
— Андрюш, вот, до слёз дочь довёл.
— Это кто довёл?! Я?!
— Изменил он ей.
— И разве это повод для бегства к нам? — говорит серьёзным таким тоном папа.
— Да если бы… Он не только изменил, от него Оля забеременела! Это твоя племянница, между прочим, которой, простите уж за бестактность, попу подтирали когда-то! И куда Валентина смотрела?! Хотя с такой матерью разве что путёвое будет? Послал же Бог родственников, — мама опустилась на стул. — Ты вспомни, как Валя гуляла, днями и ночами, а Олька у нас была… А как подросла, мамаша с собой таскать её начала. Потом встретив Юру, уехала в Заполярье. Мы же не знаем, как они там жили. И чего Оля насмотрелась в отрочестве…
— Ноги их в нашем доме больше не будет! Мать, дай выпить! — папа тяжело задышал, опершись локтями на стол, опустил голову.
Испугалась, мурашки побежали по телу… папочка… Никогда не видела, чтобы он так переживал. Он же у меня сильный, и чтобы не случалось, всегда оставался спокойным. Кроме того, папуля у нас статный, широкоплечий, двухметрового роста с выправкой солдата. Вот только не даром прошла его служба в горячей точке — теперь проблемы с сердцем.
— Я же души в них не чаял… Валя, Олька…
— Милый, тебе плохо? Доктор же запретил. Если сердце болит, может, лучше валерьянки или нитроглицерин примешь? — Мама вскочила с места и уже хотела бежать за лекарствами, но отец её остановил и строго посмотрел. Она сначала нахмурилась постояла немного, и сама предложила:
— А давайте все вместе, понемножку. Мне тоже нервы надо подлечить. Так и знала, что в вашем Гадюкино ничего хорошего не получится! — съязвила роднуля и пошла в кухню.
Она никогда не любила город за Полярным кругом, называла деревней Гадюкино. Наверное, чувствовала, несладко будет там дочке, материнское сердце не обманешь. Мамулечка достала бутылочку коньяка, маленькие хрустальные стаканчики из серванта. Терпкий аромат хорошего алкоголя поднял настроение, по венам побежало приятное тепло…
Мой фирменный салатик из красной рыбки с брынзой оказался, как нельзя кстати, уже через полчаса мы весело смеялись, вспоминая комичные случаи из моего раннего детства. И как в детстве ласковый мамин голос и раскатистый папин смех принесли душевный покой, ощущение полной защищённости…
Почувствовала себя очень уставшей и расслабленной. Мы зашли с мамой в комнату, которую в детстве делили с сестрёнкой. Пока роднулечка стелила мне постель, я рассматривала знакомые стены. Вот моя кровать стоит у окна, а напротив Марьяны. Постеры наших любимых групп всё так же висят на стене. Стол только девственно чист, на нём лишь сиротливо лежала толстая тетрадь. Я подошла к столу, взяла в руки дневник Марьяши и прочитала последнюю запись: «Поговорить с сестрёнкой о моих планах». Интересно, каких? Мама неслышно вышла, а я опустилась на ароматную подушку, пахнущую травами, которые любила подкладывать роднуля, и закрыла глаза. За окном шелестел летний дождь. Крупные капли били в стекло и словно смывали с моей души всю грязь. Она вновь обрела чистоту, свежесть. Завтра будет новый день, новые заботы, с этими позитивными мыслями я уснула.
Глава 3. Моя жизнь на севере.
Снег… на моей голове
Снег…
