— Ну же, — леди Далби ободряюще улыбнулась, — сейчас не время скромничать. Между нами не должно быть никаких недомолвок, если мы решили подобрать вам наилучшую партию. Ведь именно этого вы желаете, не так ли? Лучшего из всех возможных мужей? Уверяю вас, прямолинейность не заставит меня думать о вас хуже, скорее, наоборот. Как приятно видеть женщину, которая точно знает, чего хочет, и с энтузиазмом добивается своей цели! Да, девушкам вашего поколения частенько недостает целеустремленности. Но это придет.
За всю жизнь Амелии никто еще ни разу не отмечал в ней такой черты. Она подумала, что это лучший комплимент, какой когда-либо получала, хотя нельзя сказать, что была ими избалована.
— Должна признаться, леди Далби, — Амелия слегка подалась вперед, — что я не знаю ни одного из этих джентльменов достаточно хорошо, чтобы иметь какие-либо предпочтения.
— Даже так?
— У меня были, — Амелия немного помедлила, — небольшие сомнения относительно того, разумно ли выходить замуж за лорда Айвстона. Видите ли, он такой светловолосый, и я тоже… — Девушка показала на свои золотистые кудри.
— И у вас возникли опасения насчет цвета волос ваших потомков? — закончила за нее фразу София. — Что ж, дорогая, в этом есть смысл. Два блондина в одной семье — это, пожалуй, слишком.
— Именно, — с облегчением подтвердила Амелия. Похоже, нанести визит леди Далби было мудрым решением. София схватывала каждую мысль девушки на лету, и не было нужды объяснять ей, что имелось ввиду. — Но также я опасаюсь, честно говоря, возможных последствий союза с Эденхемом. Мне несколько боязно за мое будущее.
— Но, милая, всегда рискуешь, когда выходишь замуж за герцога, — заметила София. — Нельзя допустить, чтобы вас отпугнули все эти сплетни о нем. Где же та целеустремленность, о которой я говорила? Не была ли она иллюзией? К тому же, отодвинув Айвстона на третье место, можете ли вы позволить себе вовсе отказаться от Эденхема? Каждый сезон располагает не таким уж большим числом герцогов, и сейчас у нас их всего три… — Леди Далби деликатно пожала плечами. — Думаю, вы рискуете, возлагая все свои надежды лишь на Кэлборна. Он, конечно, очаровательный джентльмен, как, я уверена, вам известно, однако из всех троих — самый необузданный. Впрочем, как вам будет угодно.
«Самый необузданный»… От этих слов у любой девственницы побежали бы мурашки по коже. Кэлборн был почти гигантом, в любом обществе он был на голову выше всех. Амелия просто не могла показать Софии своего страха, что не сумеет справиться с таким огромным мужчиной. Будет не слишком приятно, если брак расторгнут из-за столь щекотливой причины.
— Такие детали меня не интересуют. Главное, чтобы мой жених был герцогом. — Амелия тупо стояла на своем.
— Дорогая, вы слишком прямолинейны. — София улыбнулась. — Если позволите, я замечу, что ваши требования к будущему мужу не остаются незамеченными.
— Прошу прощения? — Голос Амелии едва можно было расслышать.
Поставив чашку, леди Далби откинулась на спинку стула и так пристально посмотрела на девушку, что это граничило с бесцеремонностью.
— Леди Амелия, вы были не слишком осмотрительны. Разумеется, вам это известно?
— Не уверена, что понимаю вас…
— Тогда позвольте мне все прояснить, — мягко прервала ее София, — вы чрезвычайно избирательны, и это не прошло даром. По крайней мере, не избежало обсуждений в определенных кругах.
Амелия сжала чашку и резко поставила на стол. Дребезжащий звук подействовал на нервы и только усилил тревогу.
— Разумеется, тем джентльменам, которые являются вашей целью, больше, чем кому-либо другому, известно о ваших планах. Ведь они являются мишенью для каждой матери в городе, у которой есть дочь подходящего возраста и титула. Мужчины в такой не вполне удобной для них ситуации, как правило, чутко улавливают такие желания, как ваше. Ибо как еще им удается оставаться холостыми дольше недели? Лиса всегда чует, когда в окрестностях появляются гончие собаки, не так ли?
София говорила эти ужасные вещи совершенно легким и непринужденным тоном, а к горлу Амелии подступил ком. Только бы не опозориться!
— Леди Далби, — запинаясь, произнесла она, — не думаю, что вы правы. Возможно, вы несколько преувеличиваете опасность?
— Дорогая, я никогда не ошибаюсь в таких вещах. Вы хорошо себя чувствуете? Может быть, я попрошу принести хотя бы гренки?
При мысли о еде желудок Амелии совершил неприятный кульбит. Девушка отвергла эту идею с той энергией, которую так ценила София.
— Нет, я в порядке. — Она явственно почувствовала, как над верхней губой проступает пот.
— Тогда позвольте продолжить. Разумеется, дело должно быть сделано, и раз уж вы так хорошо начали, то и продолжать следует с не меньшим энтузиазмом.
До встречи с Софией Далби у Амелии были собственные надежды на результаты их беседы, но разговор вышел совсем иным, чем ожидала девушка. Намного более откровенным. Больше всего ей хотелось сию же секунду выбежать из комнаты и попросить брата немедленно отвезти ее домой. Правда, из-за своей лени он все равно не проявил бы должной расторопности.
— Простите, — проронила Амелия, — но боюсь, что не совсем понимаю вас.
По правде говоря, она боялась, что уяснила сказанное леди Далби даже слишком хорошо.
София взмахнула пушистыми ресницами и терпеливо улыбнулась:
— Что вам нужно сейчас, Амелия, так это только продолжать действовать. Вы предпочитаете герцогов. Об этом известно. Вам лишь нужно обозначить свои намерения. Лучше всего было бы провести с каждым из троих кандидатов своего рода собеседование. Самое разумное решение, вы не находите? Леди Амелия, вы уверены, что чувствуете себя хорошо?
Девушка поняла, что впервые в жизни действительно находится на грани обморока.
Глава 3
— Теперь, когда Блейкс женат, возможно, тебе удастся походить в холостяках и подольше. — Голос Джорджа Блейксли звучал не очень-то обнадеживающе.
— Оптимист, — усмехнулся Айвстон, лежа на диване. Братья расположились в гостиной на втором этаже.
— Хуже того, — мрачно пробормотал Крэнли, — лжец.
Гостиная была открыта лишь для близких друзей семьи, а это значило, что за всю историю здесь побывало не более пятидесяти человек. В Хайд-Хаусе только немногие комнаты были спрятаны от чужих глаз, ибо тот внушительный отрезок Пиккадилли, который занимал дом, и положение семьи в обществе притягивали сюда множество людей, особенно во время сезона. Мальчики — если можно так назвать сыновей четвертого герцога Хайда — проводили долгие часы вместе. В качестве закономерного итога комната имела крайне потрепанный вид, что являлось объектом постоянных упреков их матери, которая все-таки отдала гостиную на растерзание сыновьям, что было весьма благородным жестом с ее стороны.
Комната была достаточно большой, чтобы вместить всех пятерых, и вместе с тем достаточно маленькой, чтобы сохранить атмосферу домашнего уюта. Окна выходили на южную сторону, а огонь в камине горел ровным и ярким пламенем, создавая вполне подходящую атмосферу для того, чтобы каждый мог пожаловаться на свою тяжелую долю. В результате здесь чаще всего царила тишина, ибо любимым сыновьям весьма благоразумного герцога жаловаться было особенно не на что.
