является точным повторением процесса китаизации среди тюрок, монголов или тунгусов Поднебесной. Хан становится здесь султаном или падишахом так же, как там – Сыном Неба. И как и там, скоро вынужден уступать место более грубым кланам, пришедшим из степи. Таким образом, мы наблюдаем в Иране, как истребляют и сменяют друг друга тюрки Газневиды, тюрки Сельджукиды, тюрки Хорезмиды, монголы Чингисхана, тюрки Тимуриды, монголы Шейбаниды, и это не говоря уже о тюрках Османах, которые, прилетев стрелой на крайнюю западную оконечность мусульманских земель, сменят в Малой Азии выдохшихся Сельджукидов, а затем – неслыханная удача – завоюют Византию.
Центральная Азия в еще большей степени, чем Скандинавия Иордана, предстает как матрица народов, Vagina gentium, как своего рода азиатская Германия, призванная в этих смутах, в этом Völkerwanderugen[7] поставлять султанов и Сынов Неба старым цивилизованным империям. Эти нашествия степных орд, которые периодически усаживают своих ханов на троны Чанъаня, Лояна, Кайфэна или Пекина, Самарканда, Исфахана или Тебриза, Коньи или Константинополя, стали одним из географических законов истории. Но есть и другой – противоположный – закон: закон медленного растворения этих завоевателей-кочевников старыми цивилизованными странами; двойной феномен, в первую очередь демографический: всадники-варвары, заняв положение аристократии, тонут и исчезают в человеческой массе этих муравейников; во вторую, культурный феномен: побежденная китайская или персидская цивилизация завоевывает своего грубого победителя, опьяняет его, усыпляет, уничтожает. Часто случается так, что через полвека после завоевания все обстоит так, будто этого завоевания не было вовсе. Китаизированный или иранизированный варвар первым становится на защиту цивилизации от новых волн атакующих ее варваров. В V в. тюрок Тоба, властитель Лояня, становится защитником китайских культуры и земель от всех монголов, сяньбийцев или жуан-жуаней, которые хотели бы повторить завоевание. В XII в. Сельджукид Санджар, правящий на Оксе и Иаксарте (Амударье и Сырдарье), осуществляет «стражу на Рейне»[8] против всех огузов и всех каракитаев с Арала или с Или. Таким образом, история Хлодвига и Карла Великого повторяется на каждой странице истории Азии. Точно так же, как римская цивилизация, для того чтобы противостоять германцам – саксам и норманнам, находит новые силы в энергии франков, ассимилированных ею, китайская культура в V в. не будет иметь лучших защитников, чем эти тоба, как арабо-персидский ислам не будет иметь более верного рыцаря, чем только что упомянутый нами Санджар. То, чего не сумел сделать ни один Хосрой, ни один халиф, – воссесть на трон василевса, войти в храм Святой Софии, под рукоплескания всего исламского мира совершил в XV в. их нежданный наследник – османский падишах. Точно так же мечту династий Хань и Тан о господстве над Азией императоры династии Юань Хубилай и Тэмур Олджейту[9] осуществят в XIII–XIV вв. в пользу старого Китая, сделав Пекин верховной столицей России, Туркестана, Персии и Малой Азии, Кореи, Тибета и Индокитая. Тюрко-монгол побежал старые цивилизации для того, чтобы в конечном счете поставить свой меч им на службу. Созданный, как римлянин из античной поэзии, управлять народами, он правил старыми цивилизованными народами в соответствии с их традициями и в интересах их тысячелетних устремлений, управлял Китаем, чтобы реализовать, от Хубилая до Канси и Цяньлуна, программу китайского господства в Азии, управлял ирано-персидским миром, чтобы наконец довести до победного конца наступление Сасанидов и Аббасидов на золотые купола Константинополя.
Правящие народы, имперские нации обычно малочисленны. Тюрко-монголы, как и римляне, были такими.
Часть первая. Центральная Азия до XIII в.
Глава 1. Древняя история степей: скифы и гунны
Античность степной цивилизации
Первая евразийская дорога, которая появляется перед нами, – это северные степи. По этой дороге со времен палеолита по Сибири распространяется ориньякская культура – «ориньякских Венер» находят на Мальте, возле Красноярска, в верховьях Енисея – а оттуда путь шел в Северный Китай, где Тейяр де Шарден обнаружил погребенные под лёссом очаги ориньякской формы, до Шэй-тун-гу возле Нинся в Ганьсу, и на Сиараоссо-голе, на юго-западе Ю-лина, и к северу от Шэньси. Точно так же следы мадленской культуры обнаружены в Сибири (верховья Енисея), в Маньчжурии (Долон-нор, Маньчули, Хайлар) и в Хэбей (скелет и украшения в верхнем гроте Шоу-ку-дянь близ Пекина: костяные иглы, просверленные кости животных, костяные подвески, продырявленные раковины, куски перламутра, скопления охры).
В эпоху неолита, точнее, ближе к ее концу, степная сибирская дорога служит также для вторжения в Азию носителей культуры керамики, украшенной «гребневыми» полосами (Kammerkeramik по-немецки, camb pottery по-английски), развивавшейся в Центральной России в первой половине 3-го тысячелетия и распространившейся на часть сибирской территории, где она смогла повлиять на развитие протокитайской Цзи-цзя-пин в Ганьсу. Вполне вероятно, что точно так же, в следующий период, в начале 2-го тысячелетия через Сибирь в Китай проникла с Украины красивая керамика, украшенная спиралевидными лентами, происходящая из района Триполье близ Киева и Кукутень в Молдавии, расцвет которой мы видим на китайской территории в Янь-чао-цоэне, Ганьсу. Наконец, по мнению Тальгрена, бронзовый век начался в Сибири около 1500 г. до н. э., в связи с великой дунайской культурой того же времени (унетицкая культура), тогда как в Центральной Сибири, в районе Минусинска, бронзовый век начался на три века позже (ок. 1200 до н. э.). Китайские подражания сибирским топорам и наконечникам для стрел позволили Максу Лёру предположить, что техника обработки бронзы была заимствована Китаем из Сибири приблизительно в это время (ок. 1400 до н. э.).
Важным фактом древней истории степей явилось создание постепенно стилизовавшегося звериного стиля в искусстве, глубоко оригинального и предназначенного украшать детали доспехов или сбруи из бронзы, серебра и золота, что было у кочевников проявлением роскоши. Это искусство появляется на Кубани, в Майкопском могильнике, где обнаружена ваза из янтаря с массивными золотыми и серебряными фигурками, изображающими зверей (быков, львов и т. д.), явно вдохновленными ассиро-вавилонскими образцами. Современный Среднеминойской цивилизации артефакт датируется, по мнению Тальгрена, приблизительно 1600–1500 гг. до н. э. Позднее мы увидим продолжение этого ассиро-вавилонского влияния вплоть до исторического периода, до VI в. до н. э., на знаменитой секире из Келермеса.
Тальгрен склонен считать, что начиная, возможно, с 1200 до н. э. русскую степь к северу от Черного моря начал заселять индоевропейский народ киммерийцы, который, как полагают, принадлежал к фракийско-фригийской группе и пришел из Венгрии и Румынии, либо, менее гипотетически, живший также в Румынии и Венгрии. Именно киммерийцам выдающийся финский археолог приписывает, по крайней мере частично, довольно многочисленные находки, относящиеся к тому периоду, сделанные недавно в районе Днепра и Кубани. Главными из находок, о которых идет речь, являются Бородинский клад (ок. 1300–1100? до н. э.), Четковский клад с бронзовыми серпами
