– Да? А в прошлый раз что искали? –заинтересовалась Ира.
– Это мы тебе потом расскажем. А сейчас надо быпораскинуть мозгами…
– Скажи, Ира, – подала голос Саша, – а средитвоих знакомых или маминых нет никого, кто любил бы такие глупые шутки вродетой записки с предупреждением?
– Мы с мамой уже думали, но ничего нам в голову непришло. Явно этим никто не занимается, а там кто их знает…
– А милиция хотя бы ищет преступника?
– Ищет. Но найдет ли… А вообще, знаете что? Не надоникого искать. Глупости все это.
Ну, допустим, вы найдете воров, и что? Вещи украденныевернете? Воров в тюрьму засадите?
Не засадите. Тогда зачем все это? Лучше забыть.
Ну, расстроится мама из-за цацок своих, ничего, переживет.Спасибо вам, ребята, но ничего не нужно. Бесполезная трата времени. Если якогда-нибудь чем-нибудь смогу вам помочь, обращайтесь, а сейчас… Да, если мнекогда-нибудь что-нибудь серьезное понадобится, я тоже буду иметь вас в виду, асейчас… нет, не надо. Простите меня. Пошли, Роза!
Она схватила за руку совершенно обалдевшую Тягомотину иуволокла из квартиры так быстро, что никто и опомниться не успел.
Когда первый приступ удивления прошел, Никита спросил:
– Ну и что все это значит?
– Наифиговейшая фигня! – отозвался Леха. –Ненормальная какая-то.
– Естественно, – кивнула Ксюша. – Развенормальная может с Тягомотиной дружить?
– Да уж… очень странно, – пожала плечамиСаша. – Если ей ничего не нужно, зачем тогда пришла? Допустим, в первыймомент она подумала – чем черт не шутит, а вдруг эти дураки что-то найдут, апотом решила, что это не имеет смысла? Разве что так?
– Ничего вы не понимаете! – закричала вдругМаня. – Неужели не ясно?
– Что? – удивленно взглянула на нее старшаясестра. – Что нам должно быть ясно?
– Она же испугалась!
– Испугалась чего?
– Не знаю, но испугалась, что мы можем докопаться дочего-то лишнего. А может, и вовсе она сама все это устроила.
– Что? Сама себя обокрала? – хмыкнул Никита.
– А кстати, такое тоже возможно, – заметил Зорик.
– Именно, именно, – горячилась Маня. – Ведьчто украли-то? Украшения! А деньги не тронули! Значит, скорее всего она просто…
– Погоди, Маня, – прервал ее Гошка. – Это жеглупость. Зачем ей красть драгоценности у матери? Скорее бы уж она деньгистибрила…
– Да что вы придумываете фигню какую-то?
На фиг это кому-то нужно? Или только девка эта вовсеполоумная…
– Я же говорила, от Тягомотины ничего нормального нежди, – фыркнула Ксюша. – Значит, как я понимаю, ничего мырасследовать не будем.
– Что ж тут расследовать? – пожал плечамиНикита. – Девушка в наших услугах не нуждается. Ну и не надо, нам желучше.
«Тебе, может, и лучше, – подумала Маня, – а вотГошке хуже. Ему просто позарез нужно какое-то интересное дело».
Они еще немного потрепались на общие темы и сталирасходиться. У Гошки остался только Леха.
– Ну, как тебе это нравится? – в сердцах спросилГошка. – Чтобы я еще раз связался с Тягомотиной… И она еще возникает поповоду Ксюхи!
– Ты знаешь, я сам не большой любитель Тягомотины, нотут она, между прочим, не виновата. Она хотела как лучше, а вот эта тощаяочкастая дурища… Или нет, она не дурища.
Она… Малыга правильно сказала – она струхнула. Но не потому,что сама свою мамашку грабанула – это фигня, а потому,..
– Ну, почему, интересно знать?
– Потому что она знает какой-то секрет.
– Какой секрет?
– Эх, кабы знать… Короче, Гошка, мне эта очкастаявнушила подозрение.
– Слушай, Леха, ты же сам говоришь, что она свою матьне грабила, так в чем же ты ее подозреваешь?
– Она что-то знает про ограбление. Или, вернее, про то,что там искали. Зуб даю!
– Ну и пусть. Нам-то какое дело? Пускай у нее головаболит. Она же от нашей помощи отказалась.
– Слышь, Гошка, а если ее просто припугнули, а?
– Кто?
– Ну мало ли…
– Леха, ты соображаешь, что говоришь?
– Очень даже соображаю.
– А по-моему, нет. Сам посуди, неужели кто-то ееотловил и сказал: «Не смей ничего рассказывать этой компашке, они там всесплошь гениальные и запросто все раскроют, поэтому молчи в тряпочку». Так,по-твоему, да?
– Ну, ты из меня придурка-то не делай. Ясно же, чтодело не в нас. Она, наверное, за маму свою боится. Это все сказочки для деток –мамуля в политику не суется, занимается женскими вопросами. А женщины что, нелюди? Среди них что, преступниц нет? Есть, да еще какие жуткие, почище мужиков.И воруют они не хило. Может, мамашка этой очкастой совсем случайно нарылачто-то про какую-нибудь бабу, ну и…
– Интересно мыслишь, Шмаков.
– А то! Небось не мякиной башка набита.
– Ну и что предлагаешь?
– Да есть варианты…
– Ну?
– Во-первых, можно последить за очкастой, поглядеть,куда и когда она ходит, кто к ней ходит, и все такое прочее.
– А другой вариант?
– Другой? Можно, например, тебе пойти и поговорить сней с глазу на глаз. Мол, я все понимаю, ты испугалась, что нас так много, иправда, в такой компании всегда может произойти эта… как ее… утечка информации,сколько бы мы ни клялись молчать в тряпочку.
– Ну, допустим. Правда, Тягомотина мне с самого началапредлагала заняться этим делом с ней вдвоем, но я ответил, что вдвоем мы несправимся.
– Ну, дает жизни Роза! Она что, тоже в тебя втрескалась?
– Фиг ее знает. Мне про это даже думать тошно. Я с нейне могу спокойно разговаривать, через десять минут уже на стенку лезу.
– А ты знаешь, Гуляев, что от ненависти до любви одиншаг? – заржал Леха. – Ладно, шутки в сторону. По-моему, это шанс –напрямую поговорить с очкастой. Но только мне кажется, это не тебе надо с нейпоговорить.
– А кому же?
– Тут тоже два варианта.
– Валяй, выкладывай!
– Ну, первый вариант – Малыга.
– Маня?
– Да. Она такие штуки здорово умеет, любого уболтает. Ипотом, ей как-то люди верят, даже незнакомые.
– Вообще-то да. Ну, а второй вариант?
– Зорик.
– Почему именно Зорик?
