Сглатываю удушающий ком в горле, глубоко вдыхаю. Протянув руки вперед, упираюсь ими в каменную грудь босса. Пытаюсь оттолкнуть, но он, наоборот, нависает надо мной. Становится обидно, потому что я не хочу быть с ним, тем более после того, с чем он меня сравнил.
Черт! Мне хочется врезать боссу звонкую пощечину, но я терплю, кусаю нижнюю губу с внутренней стороны.
— Отойдите. От меня, — шиплю змеей, поправляя свою юбку.
Дьявол! Смотрит на меня так, будто я букашка. Будто недостойна ничего хорошего в этой жизни. Впервые мое мнение о человеке поменялось несколько раз всего за час. Сначала он показался мне таким хорошим, а сейчас... Сейчас я не вижу разницы между ним и отчимом.
— Почему же? Я «очень-очень» хочу тебя, и ты будешь моей, Ника.
Он ставит ударение на слове «очень» и повторяет дважды назло мне. Потому что я точно так же произнесла эти слова, сказав: «Меня очень-очень попросили передать эти бумажки». Ему явно не понравилось это предложение.
— Я сказала, отойдите! — голос срывается, хрипит, я же чувствую себя слабачкой, последней трусишкой.
Он же мне ничего не сделал, просто пытается задеть словами, и у него это отлично получается. Он хочет приручить меня, хочет наказать за то, что я делаю всё, о чем меня просят.
— Ну почему, Ник? Назови хоть одну причину. Я тоже тебя «очень-очень» прошу: будь моей, — шепчет хриплым голосом, слегка касается своими губами моих.
Тело прошибает током. Невыносимо так стоять и молчать. Не могу отстраниться, да и обидно очень... Ведь он действительно меня использует!
— Хватит! — вскрикиваю. — Хватит! Прекратите!
Но босс меня не слышит, скользит по бедру, резко касается клитора сквозь ткань трусиков, от чего я вскрикиваю сильнее. Да что он творит со мной, дьявол раздери!
— Отпусти! — отталкиваю его от себя, но он, словно каменная стена, даже не шевелится. — Бо-о-оже...
— Отпущу. Обязательно отпущу, но пусть это будет для тебя уроком, Вероника. Еще раз сделаешь то, о чем тебя просят другие... Ты пошлешь всех на хуй и будешь выполнять свою работу, а не чужую. Ты поняла меня?
— С-сумасшедший!
— Я спросил: ты поняла меня, Вероника?
—Да! — кричу ему в лицо. — Да, черт бы тебя побрал!
— А теперь вон отсюда! Еще раз увижу тебя вблизи себя или же своего кабинета... Я за себя не ручаюсь!
Глава 3
До самого вечера работаю, не зная отдыха. Утром встала поздно, и, чтобы не опоздать, пришлось быстренько одеться и покинуть дом. То есть позавтракать не успела. Обед точно так же — дел столько, что даже голову почесать минуты не нахожу.
Прошел целый месяц, и я почти забыла тот день, когда Андрей Алексеевич чуть ли не... Бр-р... Просто нужно забыть. Забыть — и точка.
Я сняла квартиру и переехала. В конце концов, у Даны есть своя личная жизнь, и не могу же я пользоваться ее добротой и жить там месяцами, хоть она и настаивала!
Наш босс уволил Инну прямо на следующий день. Она рыдала и обзывала меня всеми нецензурными словами, обвиняла в том, что я что-то сказала Андрею Алексеевичу и якобы он из-за меня ее уволил. Кхм. Знала бы она, что со мной сделал Андрей... Нафиг мне нужно было соваться в его кабинет лишь из-за того, что меня об этом попросила «стервозная баба», как выразился Зверь.
Мама приехала на родину, вчера позвонила и попросила встретиться. Поговорили по душам, а когда она спросила, где я работаю, я просто наврала, назвала совсем другое место, которое, кстати говоря, тоже принадлежит нашему боссу. Если я скажу матери правду — ее муж тоже узнает, и, несмотря на то, что наш фитнес-клуб находится в другом конце города, я уверена: отчим хотя бы пару раз в неделю будет приходить и выносить мозги.
Нет, лучше пусть мама ничего не знает. Она же не догадывается, какой кретин ее супруг. А еще она даже не спросила причину, по которой я покинула дом ее любимого мужчины. Обидно стало, однако.
— Держи, Дан. Эти папки ждет босс, — положив стопку документов на стол, сажусь в кресло.
Мысленно подмечаю, что подруга с утра грустная, неразговорчивая. Странно всё это.
— Спасибо, — слегка улыбаясь, Дана листает папки, но ее мысли совсем не тут. Думает она явно о другом, а эти бумажки ее вообще не интересуют.
— Дан, что случилось? — интересуюсь осторожно.
Поднимаюсь, подхожу вплотную и заправляю прядь ее волос за ухо. Дана так напряжена, что даже сидеть не может. Ходит туда-сюда, кусает губы.
— Папа, — она всхлипывает, шмыгает носом.
Мгновение — и слезы катятся по щекам подруги градом.
— Он в плохом состоянии, Ник. Ему нужна операция.
— Так. А в чем проблема?
— У меня нет денег. Я смогла найти только половину той суммы. Почти все мои подружки отказались помочь. Смылись, сказали, нечем, хоть многие из них из богатых семей.
— Испугались, что не вернешь, — хмыкаю. Богатые все такие. Для них каждая копейка — миллион. По отчиму знаю. — Ты из-за этого сегодня на такси приехала, да? Почему ты мне соврала, Дан? Ты же сказала, твоя тачка сломалась... Продала?
— Прости, Ник. Я просто не хотела грузить тебя своими проблемами. Да, продала, но и этого недостаточно.
— Глупая. Не хотела грузить, видите ли... — закатываю глаза, а потом выдыхаю. Хотелось бы помочь единственной подруге, но как? Может, у мамы попросить? Черт! Она сразу мужу своему расскажет, что я задолжала. А он меня из-под земли достанет. — Так. Когда должны сделать операцию?
— Послезавтра. А сейчас срочно в больницу позвали. Ему снова стало плохо.
— И чего ждешь? — спрашиваю в недоумении. — Беги. Оставь все эти дела мне.
— Нет, Ник. Не хочу, чтобы Андрей Алексеевич вышвырнул меня, как Инну. Его нет на месте. Жду, отдам документы и уйду.
— Господи, Дан. Он же человек, поверь, из-за того, что ты побежала к отцу в больницу, он тебя точно не уволит.
— Откуда ты знаешь? — вопросительно выгибает правую бровь и выжидающе смотрит на меня.
Я не говорила ей о том случае в кабинете босса. Не говорила, что он со мной вытворял. Ни к чему ей знать подробности, даже если она моя лучшая подруга. Но слова Зверя я помню точно, помню, как он сказал, что не любит ложь. А Дана правду скажет, поэтому я уверена: босс ее поймет.
— Оставь. В конце концов, я и сама могу отнести. Мне не сложно.
Не сложно, но страшно. Но в этот раз я просто выбегу из кабинета, если он хоть один шаг ко мне сделает. Ну вообще... Он за этот месяц ни разу на меня внимания не обратил, хоть и каждый день сталкиваемся. Ведет себя так, будто вовсе не знает, кто я такая.
— Ник, я так боюсь, — говорит подруга перед уходом, а у меня сердце в груди сжимается.
