Старик шагнул назад, резко повернулся и оставил Дирка одного.
Несколько долгих минут он стоял в фойе, прислушиваясь к звону бокалов, голосам, взрывам смеха. Его дом. И в то же время не его. В груди теснились странные чувства. Ему было шесть лет, когда его мать вышла замуж за Сиднея Монтроуза и переехала в этот большой красивый дом. Сидней очень любил Элизу и даже усыновил Дирка, чтобы тот носил такую же фамилию, что и его собственный сын, Мэтт. С тех пор эта жизнь в роскоши была единственной жизнью, которую знал Дирк.
Однако четыре года в Беркли и три за границей дали ему понять, что существует еще более роскошная жизнь. Одно лето они с друзьями путешествовали по Тихому океану, швартуясь, где им заблагорассудится, с необычайной легкостью снимая женщин. Это был нескончаемый праздник. Еще одно лето он провел в Ницце, на вилле актрисы, несколько старше его. Она научила его таким удовольствиям, которые ему раньше и не снились. К двадцати семи годам Дирк Монтроуз перепробовал всю выпивку, все таблетки и все наркотики, известные человеку, и еще несколько пока неизвестных. У него было столько женщин, что он потерял им счет. Его личным правилом стало: каждый день можно превратить в праздник, если только знаешь, где его искать. В этом мире масса удовольствий, и Дирк намеревался перепробовать их все.
Внимательно вглядываясь в лица людей в столовой, он пробрался к бару и быстро опрокинул два двойных шотландских, потом взял третий бокал и пошел к дверям, выходящим на бассейн.
— Дирк. Дирк Монтроуз. — К нему подошла хорошенькая черноволосая молодая женщина и тесно прижалась, скользнув губами по щеке. — Ты дьявол. Твоя мать даже не сказала мне, что ты сегодня будешь здесь.
— Она не знала, Карин. Это сюрприз.
Глаза девушки радостно вспыхнули.
— Ты хочешь сказать, что вернулся только сегодня?
Дирк кивнул:
— Только что с лондонского рейса. — Ложь далась ему без труда. К черту, все равно никто ничего не узнает.
— Надеюсь, иногда я смогу тебя видеть. Ты знаешь, где я живу. — Она жестом собственницы опустила ладонь на его руку.
Дирк наклонил голову и прижался губами к ее уху.
— Поверь, я не забыл. Позвоню.
— Обещаешь? — Она игриво шлепнула его, когда он уже уходил прочь.
Не только глаза Карин следили за Дирком, пока он пробирался сквозь толпу своих старых друзей. Еще несколько женщин наблюдали за его продвижением с явным интересом. Его идеально правильные черты лица, сильный загар и позолоченные солнцем, мягко вьющиеся волосы придавали ему вид калифорнийского золотого мальчика.
— Дирк! Не верю своим глазам. — Мать бросилась ему в объятия и прижала к себе, крепко и долго обнимала. Затем отстранилась, чтобы вглядеться в его красивое лицо. — Почему не предупредил, что приедешь?
— Хотел тебя удивить. — Обнимая одной рукой мать за плечи, он протянул другую отцу.
— Похоже, ты долго был на солнце. — Сидней пожал его руку.
— На юге Франции. Надо было попрощаться с друзьями. — Он повернулся к Мэтту: — Удивлен, что вижу тебя здесь. Я думал, эти голливудские вечеринки не в твоем вкусе.
— Не в моем. — Мэтт пожал руку Дирка, отметив затуманенные глаза, которые не могли стать ясными даже при помощи всех в мире глазных капель. — Ты насовсем вернулся домой?
Дирк пожал плечами, глядя сверху вниз на мать, все еще прижимающуюся к его плечу.
— Это будет зависеть от обстоятельств.
— Каких? — Мэтт поймал себя на том, что прикидывает, зачем Дирк приехал домой на этот раз. Вероятнее всего, из-за денежных затруднений. У Дирка всегда денежные затруднения. Не существовало такой суммы, которая его бы удовлетворила. Большинство людей подумали бы о работе, но Дирк всегда считал, что легче выудить деньги у матери. Когда речь шла о сыне, Элиза становилась слепой. Он не мог поступать плохо. А Сидней уже много лет назад бросил попытки разубедить ее в этом. Сидней Монтроуз, известный тиран в своей съемочной группе, не мог сравниться с женой в решимости, когда дело касалось Дирка.
— Подвернется что-нибудь интересное или нет.
— Например? — спросил Сидней.
Дирк пожал плечами.
— Я подумываю, не попробовать ли себя на поприще актера, — сказал он матери.
— Ты для этой роли идеально подойдешь. Правда, Сидней?
— Возможно. — Отец внимательно смотрел на него, впервые заметил морщины вокруг рта, темные круги вокруг глаз. — Камера может быть правдивой до грубости. Почему актера? И почему сейчас?
Дирк улыбнулся самой ослепительной из своих улыбок:
— Меня столько раз спрашивали, не актер ли я, что я уже устал отвечать «нет». Может быть, мне следует попробовать. Мы знаем массу людей в этом бизнесе. Кроме того, возможно, я унаследовал мамин талант.
— О Дирк. — Элиза обняла его двумя руками за талию. — Я так счастлива. Словно сбылись мои мечты. Ты дома. И на этот раз, возможно, останешься. Пойдем. Тебе надо кое с кем познакомиться. Я слышала, Фрэнк Эллис набирает актеров для нового фильма.
Они двинулись прочь, но Элиза внезапно обернулась.
— Мэтт, ты поговоришь с отцом о… — Она улыбнулась. — Конечно, поговоришь.
Отец и сын смотрели, как Элиза подвела Дирка к шумной компании, расположившейся у бара в противоположном конце бассейна.
Сидней Монтроуз поднял бровь и внимательно посмотрел на сына:
— Поговоришь со мной о чем?
— Элиза считает, ты слишком много работаешь. Тревожится о твоем здоровье. Она хотела бы, чтобы ты взял отпуск и отдохнул.
— Хотела бы, вот как? — Режиссер одним глотком допил виски. — А ты что думаешь?
Мэтт смотрел, как к ним приближается Александра с напитками. Она с улыбкой взяла у них пустые бокалы и подала им полные. Пока она шла прочь, Мэтт следил за колыханием ее бедер и ощущал прилив жара, не имеющий ничего общего с погодой.
Он с усилием вернулся мыслями к отцу.
— Я думаю, что ты из тех людей, которые не знают, куда деваться в свободное время. Думаю, ты умрешь от скуки, если будешь отдыхать больше недели.
Сидней хлопнул сына по спине.
— Слава Богу, хоть один человек из моей семьи меня понимает. — И поворачиваясь, добавил: — Я ненадолго. Пойду в дом. Блейк Ривертон хочет поговорить со мной о сценарии. Он его недавно закончил.
Когда отец ушел, Мэтт беспокойно оглядывался, пока не нашел Александру. Она стояла к нему спиной и раздавала напитки. Когда она направилась к бару, Мэтт следил за ней со своего наблюдательного пункта в тени, не замечая, что кто-то так же внимательно следит за ним.
Дирк был очарователен. Он улыбался, кивал, заглядывал глубоко в глаза женщине, с которой беседовал, словно ловил каждое ее слово. На деле же ему уже стало скучно. Режиссер, которому его представила мать, собирался начать съемки только через шесть месяцев, а если ему придется жить в доме матери и ждать шесть месяцев своего звездного часа, он сбрендит. Ему необходим собственный дом. Предпочтительно в Малибу. Он решил завтра поговорить об этом с Элизой.
