вечно прикрывала живот руками. Я была в идеальном для своего организма весе и в лучшей для своего тела форме. И ненавидела эту форму отчаянно, изо всех своих немощных сил. С последним уходом Карабаса от меня ушли так же здравый рассудок, чувство ответственности за своё здоровье и адекватный взгляд на окружающих (адекватный взгляд на себя даже не приходил, скотина, а я так звала его, хотя бы в гости!).
Трудность смотреть не только на себя, но и на других, появилась внезапно, ведь искать положительные черты характера, а главное – красивые внешние данные у кого-то, как оказалось, гораздо легче. Соцсети пропали из моей жизни, прогулки и желание выходить в свет тоже, ибо тяжесть от того, какие прекрасные люди окружают меня ужасную, падала тяжелым бременем на мои хрупкие плечи. И носила я его так долго, что он успел стать реальной физической частью меня – комом нервов, обид, страхов и ненависти, физически ощутимым и, казалось бы, иногда даже заметным.
Глава 4
КОМ
Постоянное удушье, невозможность говорить и глотать, тяжесть приема пищи, проблемы с дыханием и круглосуточный дискомфорт. Прелести обретенного мной нового фактора какого-то заболевания (по первах неизвестно какого) давали о себе знать изрядно прибавляя все новые и новые симптомы.
Оббегав каждого врача, предложенного Интернетом на запрос “ком в горле мешает есть и дышать”, я уперто отказывалась от последнего и всегда верного варианта – обследования психического здоровья. Мне казалось упасть обратно в эту бездну, с которой я так напористо и тяжко выкарабкивалась, было просто невозможным, ведь дважды в одну реку не входят, а значит, и депрессией болеть дважды не заведено. В глупости своей я откладывала этот аспект в долгий ящик и надеялась, что все само собой как-то рассосется, испарится в воздухе, как и не было ничего. Представлялось мне, что проснусь я однажды утром и кома не будет, ничего не будет, будет счастье и хорошее самочувствие. На то оно и САМОчувствие, что САМО возьмет и нормализуется. А, стоп! Тут ведь немного другая смысловая нагрузка. Упс, перепутала.
В общем, нетрудно было бы догадаться, что ком покидать меня не хотел, а состояние ухудшалось изо дня в день, заставляя думать о самом жалком из существующих злодеяний – самоубийстве. Думать о таком, я думала, конечно, предпренимала даже несколько попыток, а вот взяться за ум и наконец дойти к терапевту, который в первый раз подал мне крепкую руку помощи, а значит и сейчас мог подсобить – мне серого вещества в черепной коробке для обдумывания, видимо, нехватило.
Взамен на требующуюся квалифицированную медицинскую помощь, антидепрессанты и профессиональные терапии я выбрала самоуничижение и смакование своих проблем. Ком стал центром Вселенной, а проблемы, как реальные, так и выдуманные, были орбитами, которыми он прокручивался, со страшной скоростью загоняя меня все дальше и дальше в тупик (я бы даже сказала: все глубже и глубже в жо). Эти новые оттенки плохого состояния загоняли меня к булимическим срывам, которые изначально казались невинными мыслями, а в конце концов стали жестоким преступлением касательно собственного организма.
Каждый раз, съедая чего-то «лишнего», мой уже и без того привычный, давно образовавшийся ком нарастал с новой силой. Он душил, елозил, мешал спать и есть, говорить и вдыхать, мешал полноценно жить. Он мешает и по сей день, хоть и пропадает в редких, но таких ценных моментах ремиссии. Поначалу я просто пыталась найти оправдание данному отклонению. Вот сегодня он был, потому что я сьела что-то “неправильное”, а вчера, из-за нервной работы, завтра он будет в случае похода в универ, там ведь неблагоприятная для меня атмосфера. Мысли у тебя, Аня, неблагоприятные, и мозг размером с улитку, а остальное все в норме!
Вот таким вот интересным образом я мучалась и жалела себя целых девять месяцев. Символически, честно говоря. Ведь по факту, я снова выносила еще одно свое недо дитя – еще один диагноз. Пока меня не взяли за шкирку и не сказали, что пора бы его уже на свет показать, Анечка, да побороть поскорее. Путь был выстелен мне красной дорожкой прямиком в клинику. А мотивация и пинок под пятую точку появились как никогда вовремя.
Если уж и выворачивать душу, то наизнанку. Рассказывая о всех своих мелких подлых делишках, следует упомянуть так же момент попытки суицида моей прошлой глупой жизни. Этот самый ком довел меня на шестом месяце наших с ним паразитических отношений (потому что в симбиоз такой откос от нормального самоощущения никак не складывается) до ручки. Мне было тошно от наличия иностранного (хоть и выдуманного, но физически то ощутимого очень и очень) инородного тела в моем горле, при чем тошно и в прямом, и в переносном смыслах. Буллимические срывы к тому моменту захлеснули меня волной с головой, но так и не помогли в решении проблемы, любой из проблем, нависших надо мной, как домоклов меч. Потому единственным выходом из всех ситуаций я выбрала естественно самый легкий – суицид.
В один из таких умалишенных дней (действительно вкрай умалишенных!) я отважилась на данный глупый поступок,. Употребив немалую дозу нейролептиков, отправилась я на общажное мероприятие, заключавшееся по факту в распитии спиртных напитков и аморальном поведении (не всех, но некоторых). На что я надееялась, понять было не сложно. Сложно представить мне сейчас всю ту глупость с которой я подходила к сложившимся в моей жизни ситуациям. Ведь “уснуть и не проснуться” это далеко не решение проблем, а в данном случае слабый и жалкий поступок. Я не помню, чего именно мне хотелось, избавиться прям так от своей жизни – нет, умереть в комнате общаги на утро после пьянки в свои двадцать – тоже нет, играть роль умирающего лебедя, с моментами “кружите меня, кружите, спасайте меня, спасайте”, дабы уже хоть кто-то обратил на меня свое внимание – возможно.
Я не помню точных мыслей и чувств в тот вечер и при тех действиях. Я не могу отобразить в памяти то, каким именно образом я пришла к этой идее, приняв такое судьбоносное (для того времени) решение. Я не разбираюсь четко до конца во всех нюансах ментальных заболеваний, но я чувствую их на себе, и хочу сказать, что тогда думал не мой разум. Выпадая переодически из жизни, из своего здравого состояния, я чувствую, как мною руководит болезнь, зарывая глубоко мои мысли, чувства и страхи, порождая взамен свои – новые. В тот день мои диагнозы руководили мной, а не я руководила
