она пыталась переодеться в узком пространстве. Я старался не представлять себе, как она раздевается, как выглядит обнаженной.
— Ой! — пробормотала Стелла.
Я усмехнулся, несмотря на сложившуюся ситуацию.
За дверью воцарилось молчание.
— Ты меня слышишь?
— Конечно, я тебя слышу.
Опять тишина.
— Тебе придется заткнуть уши.
— Стелла, я не собираюсь затыкать свои чертовы уши. Я знаю, как звучит, когда кто-то писает, так что продолжай и не смей включать воду, чтобы заглушить звуки.
— Я не буду писать, если ты все слышишь!
Она включила воду. Я растянулся на одной из кроватей, гадая, что нападавшие делают наверху. Несомненно, они пытаются пробраться сюда. Почему отец не додумался установить здесь мониторы, которые были бы связаны с камерами в помещении?
Дверь открылась, и из нее вышла Стелла. Мое сердце пропустило удар. Какого хрена на ней было надето? Я медленно сел, гадая, не играет ли мой разум со мной злую шутку. Стелла была одета в какой-то скудный красный пеньюар из тонкого шелкового материала. Он доходил только до верхней части бедер и держался на груди. Блядь.
Стелла переступила с ноги на ногу, ее лицо покраснело под моим пристальным взглядом.
— Только моя мать выбрала бы это в качестве своего ночного одеяния в ситуации изоляции. Одежде из моего ящика несколько лет и она больше мне не подходит.
Я едва расслышал ее слова. Большая часть моей крови покинула мозг. Конечно, я и раньше замечал изгибы Стеллы, но если бы они вот так врезались мне в лицо, это определенно вызвало бы новый шквал грязных фантазий, которые я совершенно не собирался развивать.
Я вскочил на ноги и направился к ящику с одеждой, слишком сильно открывая его. Я вытащил футболку и боксеры и швырнул их в Стеллу. Она едва заметила их, широко раскрыв глаза от удивления.
— Держи. Надень их. Будет гораздо удобнее, чем в том, что на тебе.
Как будто комфорт Стеллы имел какое-то отношение к моей потребности прикрыть ее одной из моих футболок.
На ее лице промелькнула боль, застав мой наполовину функционирующий мозг врасплох. У меня не было возможности проанализировать ее взгляд, потому что она резко развернулась и вернулась в ванную.
Стелла
Я прижала одежду к груди, ошеломленная волной разочарования, которую почувствовала. Сначала, когда я поняла, что мне придется надеть нелепый мамин пеньюар, было неловко, но после того, как я его надела, я втайне была взволнована реакцией Мауро.
Я не ожидала, что он будет выглядеть почти испуганным. Пытаться не принимать это близко к сердцу было тяжело, даже когда я должна была бы почувствовать облегчение. Реакция Мауро была вполне нормальной. Он вел себя так, как и подобает сводному брату.
Я сбросила пеньюар и переоделась в одежду Мауро. Боксеры висели очень низко на моих бедрах, а футболка доходила до середины бедра. Сделав глубокий вдох, я снова вышла, полная решимости взять себя в руки и перестать видеть в Мауро что-то большее, чем просто семью.
Я не могла прочесть взгляд, который бросил на меня Мауро. Было всего несколько минут восьмого, но я чувствовала себя уставшей. Я почти не спала прошлой ночью и не была уверена, что смогу заснуть сегодня. Над нашими головами уже некоторое время стояла тишина.
— Как думаешь, они ушли? — спросила я, направляясь к кровати Мауро, где он сгорбившись сидел, над полуавтоматическим автоматом из ружейного шкафа за лестницей, собирая его после демонтажа.
Он поднял голову, его взгляд скользнул по моему телу так, что у меня по спине побежали мурашки. Его взгляд задержался на моих голых ногах?
Даже не думай об этом…
— Сомневаюсь. Они могли бы разносить комнату за комнатой в поисках чего-то полезного. Как и код этой комнаты.
Мои глаза расширились.
Мауро покачал головой.
— Код нигде не записан. Только отец и я знаем его, а также несколько надежных людей.
Я опустилась рядом с Мауро, и его тело напряглось. Я оплакивала тот факт, что он надел футболку. Наши глаза встретились, и я затаила дыхание, сама не зная почему. Что-то в карих глазах Мауро пронзило мое тело копьем страстного желания.
— Ты не устала? — спросил он.
В его голосе прозвучали странные нотки.
— Да, — призналась я.
Мои глаза горели от недосыпа и сухого воздуха.
— Почему бы тебе не занять вон ту кровать? — он кивнул в сторону кровати напротив своей.
— Хочешь от меня отделаться?
Моя шутка не удалась, потому что Мауро не засмеялся.
Он сосредоточился на оружие, и его отсутствие ответа было единственным ответом, который мне был нужен.
— Мне нужно проверить оставшиеся пушки, чтобы убедиться, что у нас достаточно огневой мощи.
Я встала. Я не хотела давить на Мауро, когда он явно хотел побыть один. Скрывая свое разочарование, я скользнула под одеяло на узкую кровать. Грубая ткань была холодной и слегка пахла заброшенностью. Я перевернулась на другой бок, подальше от Мауро, нуждаясь в уединении.
Щелчок от его работы с оружием раздался в комнате. Но не это не давало мне уснуть, даже свет, который он чуть позже приглушил. Мои мысли вихрем проносились в голове. Мысли о Мауро, о моих чувствах к нему, о мужчинах в доме, об их ужасных мотивах. И переживание, что наши с Мауро отношения после этого станут еще хуже. Мне показалось, что между нами что-то изменилось — снова.
Я уставилась на серый бетон, слушая Мауро, пока он тоже, казалось, не лег. Он выключил свет, оставив лишь слабый отблеск, вероятно, это была лампа, которую он приготовил для дневного использования.
Я не была уверена, как долго я неподвижно пролежала на кровати, прежде чем не смогла больше этого выносить.
— Не могу заснуть. Я продолжаю думать о них наверху, где они ожидают шанса добраться до нас. И здесь очень холодно.
Одеяло было не очень толстое.
Мауро вздохнул.
— Я не могу включить отопление. Не знаю, как долго генераторы могут поддерживать все необходимые объекты, и нам нужно остаться на три дня, если только кто-нибудь не проверит особняк раньше.
Я снова вздрогнула и обернулась, глядя на Мауро, лежащего на кровати напротив меня. Он тоже смотрел в мою сторону. Тусклый газовый фонарь, стоявший на полу между нами, отбрасывал тени на его лицо, так что невозможно было прочесть выражение его лица с того места, где я лежала.
— Можно мне залезть к тебе под одеяло? Я так сильно дрожу.
Как только я произнесла эти слова, в моей голове зазвенели тревожные колокольчики. Учитывая мои чувства к Мауро, делить с ним узкую постель казалось
