гуди — пудинг из пшеничного хлеба, молока, сахара и специй.
Уже засыпая, я думал, что завтра точно сбегаю к новому дому и разузнаю, что творится за высоким забором. Во сне я видел маленькую сестренку Орфлайт, ползущую ко мне и просящую молока, а также пьяницу и дебошира Пипа Торренса, прыгающего с бутылкой на голове и требующего, чтобы какой-то доктор отдал ему наконец его любимую кошку Флаффи.
На утро я как обычно пошел в поле с отцом, и до обеда мы были заняты урожаем картофеля, который в этом году удался как никогда. Нужно было срочно собрать все что было на поле, чтобы не дать новой проказе поесть свежие зеленые листья. Почему-то в нашей семье все были уверены, что это просто какая-то мелкая тля или моль пожирает урожай, и если поторопиться, то можно успеть спасти большую часть так необходимого нам картофеля.
Ближе к обеду прибежал один из моих братишек и принес немного продуктов.
— Что там у тебя, Феархар? — Я, на правах старшего брата властно взял корзинку и заранее зная, что там найду, все же пристально оглядел всю еду. Потом вытащил белоснежную салфетку, принюхиваясь к блаженному чистому запаху. Мать умела стирать вещи так, что потом они еще долго пахли луговыми травами, степной фиалкой и еще какими-то специями, которые мама собирала поздней осенью возле деревни.
— У вас все хорошо, Эйден? — Братишка был любопытен. Несмотря на малый возраст, он был уже не прочь прокатится верхом на быке, но отец пока не разрешал ему выходить в поле. Бегая вокруг меня и гоняясь за бабочками, мальчишка явно был не прочь пошалить.
Подошедший отец посмотрел на сынишку, подмигнул ему и уселся на траву, приглашая нас разделить с ним скромную трапезу.
— Ты можешь быть свободен. — Он посмотрел на меня, макая картофелину в узелок с солью. — Дальше я управляюсь сам. Бегите домой, помогите матери.
Закончив с едой, мы отправились в деревню. Добежав до развилки, я велел Феархару идти домой, а сам решился добраться до конца деревни, где раньше стоял дом старого Маолчолма, а теперь красовался двухэтажный кирпичный домище, в котором жил доктор Пушэ.
Идти пришлось недолго, деревенька наша была небольшой, и до окраины я добрался довольно быстро. Народу на улице было мало, весь сельский люд был в полях, и только несколько стариков сидели на скамейках, посасывали трубочки и грелись в лучах теплого августовского солнца.
Добравшись до высокого забора, я оказался перед непростой дилеммой: или возвращаться домой и помочь матери, что было бы правильным выбором, или все-таки попытаться проникнуть во двор доктора Пушэ и узнать наконец все тайны, о которых горлопанили мои сверстники, любившие, как и все мальчишки, слегка приврать. Будучи слегка авантюристом, я решил выбрать второй вариант и поэтому решив, что перелезть забор я не могу, решив найти какую-нибудь дырку, ну или подкоп, оставленный диким зверем или собакой.
Кстати, как ни странно, собачьего лая за забором я не услышал, хотя почти у каждого сельчанина во дворе жил пес, охранявший скромное добро и выполнявший функцию защитника. Лесные обитатели иногда посещали нашу деревеньку, и иметь клыкастую животину было отнюдь не лишним.
Пробираясь вдоль высокого забора, я зорко смотрел под ноги, так как знал, что именно там можно обнаружить небольшую яму или подкоп. И, конечно же, я нашел, то что искал. Видно, какая-то собака, соблазнившись едой или просто запахами, вырыла потайной ход, и теперь настал мой черед воспользоваться секретным лазом. Набрав побольше воздуха в легкие, я нырнул в черную земляную дыру и сильно заработал ногами, помогая себе, чтобы поскорее выбраться на другую сторону. Немного повозившись, я, в конце концов, преодолел подземный туннель, и довольный, отряхнув с колен мокрые комья свежей земли пошел в сторону дома. Оглядываясь по сторонам, я еще раз отметил про себя, что нигде не видно ни одной собаки. Это, конечно, было довольно странно, но тогда я не придал этому какого-то особого значения. Но когда я добрался до небольшого строения, служившего, возможно, хозяину складом, то понял, почему здесь собак не может быть в принципе. Прямо за углом, возле нескольких крепко сколоченных деревянных лотков с едой сидело около десяти кошек, которые настороженно смотрели на меня желтыми, зелеными и голубыми глазами. Немного удивившись, я остановился, не зная, что делать дальше, когда вдруг услышал писклявый, противный до невозможности голосок:
— Эй, мальчишка! Какого лешего тебе здесь нужно?!
Глава 5
Я вздрогнул, и обернувшись увидел, как ко мне со стороны дома приближается низкого росточка человечек с возмущенным красным лицом и большими круглыми очками, сверкающими золотой оправой в лучах высоко стоящего солнца. Не зная, что предпринять, я хотел уже дать стрекоча в сторону изгороди, но очкарик, заметив, что я начал пятиться, окрикнул меня:
— Даже и не смей! Теперь тебе придется объясняться, молодой человек. Кто ты и откуда. Но не мне, а доктору. Ну ка, пойдем со мной.
Приблизившись, он властно протянул руку, и я не посмел отказать, боясь, что теперь уже точно, обо всем узнают родители, и мне несдобровать. Так пусть же сам доктор решит мою судьбу.
«Может еще и выкручусь», — подумал я.
Вместе пройдя через двор к главному дому, мы поднялись по каменным серым ступенькам ко входной двери и человечек в очках позвонил в колокольчик, болтающийся на золотой с виду цепочке. Через минуту, показавшейся мне вечностью послышались шаги и дверь распахнула женщина, которую я уже видел в нашей деревне. Мэри Слиззарт. Одинокая вдова, не часто появляющаяся на публике. Жила в своем маленьком домике, который построил ее муж, мистер Генри Слиззарт. Беднягу в прошлом году поразило молнией, и он мучился неделю прежде чем испустить дух.
Значит теперь она служанка доктора Пушэ! Как интересно. Что же будет дальше?
Страх и противный озноб постепенно уступал место мальчишескому любопытству, и я, потихоньку оглядываясь, начал ждать встречи с человеком, которого уже видел намедни в пабе «Святой Дух».
— Вот, Мэри, представьте! — Человечек, поймавший меня, был искренне возмущен.
— Поймал, знаете ли, лазутчика!
Внимательно вглядевшись в черты моего лица, женщина усмехнулась и сказала:
— Нет, мистер Сириус Пойзон. Это не лазутчик. Это Эйден О`Коннерти. Я знаю его семью. Отец Кормак, мать Кива, младшие детишки — очень приличная семья, так что вы ошибаетесь.
— И тем не менее! Доктор должен знать о каждом постороннем человеке на его территории. Законной, прошу заметить! Кстати, а не пора ли нам обедать?
— Все почти готово. — Служанка
