пароходом, открыв по нему огонь. “Аргонавт”, уходя от них и отвечая из мортиры, старался удержать от гнавшихся такое расстояние, чтобы его снаряды могли долетать до неприятеля. Два броненосца, имея лучший ход, начали прижимать пароход к берегу, но после более двухчасовой погони вдруг прекратили пальбу и поворотили назад. “Аргонавт” 9 июля прибыл в Николаев и затем перешел в Одессу».
Через несколько месяцев капитан‑лейтенант Снетов перешел командиром на вооруженный паром «Владимир». С собой он забрал и своего мичмана.
И снова боевые походы. В августе перевозящий войска из Гудауты в Новороссийск «Владимир» напоролся на отряд турецких крейсеров. Начался многочасовой бой. «Владимир» не только ушел от погони превосходящего противника, но и нанес ему существенный ущерб. Русская армия, сбив противника с балканских вершин, быстро продвигалась к Стамбулу. В Андрианополе, всего лишь в нескольких милях от турецкой столицы, поили своих коней донские казаки. Война кончалась…
По случаю заключения мира Владимир Миклуха в числе других наиболее отличившихся офицеров был награжден бронзовой медалью в память турецкой войны и орденом Станислава 3‑й степени. Произошло и еще одно событие, в корне изменившее уклад его жизни: Владимир Николаевич женился. Юлия Николаевна работала в Севастопольском госпитале сестрой милосердия, там и познакомились.
Молодая семья поселилась в меблированных комнатах на Дворянской. В редкие свободные дни любил Владимир Николаевич с женой ездить в маленький греческий ресторанчик, что прилепился на обочине Балаклавского шоссе. Там, в полутемном прохладном подвальчике заказывали они самое недорогое: султанку с устрицами, хрустящие чебуреки да пышущий жаром шашлык. Пили красное вино, наслаждались покоем и тишиной.
Первого марта 1881 года народовольцами‑бомбистами был убит император Александр Второй. В газетах замелькали имена Суханова, Штомберга, Гласко – однокашников Владимира по Морскому корпусу. А вскоре российский флот наводнили жандармы. На Черном море они проверяли информацию о том, что бомбистов обучали подрывному делу на одном из стоявших в Одессе миноносцев, на Балтике расследовалось хищение запалов из Кронштадтского арсенала…
А затем в Севастополь пришло известие о казни Коли Суханова. Рассказывали, что когда его выводили на расстрел во двор Шлиссельбургской крепости, он самолично надел на себя расстрельную рубаху и отказался от повязки на глаза.
Вскоре после окончания войны «Владимир» ушел на ремонт в Николаев. Следом за мужем переехала туда и Юлия Николаевна. Прогуливаясь как‑то по парку, они столкнулись с изрядно выпившим офицером, который, увидев Юлию Николаевну, позволил себе сказать в ее адрес оскорбительные слова. И хотя офицер был старше чином, Миклуха, вступившись за честь жены, уложил его на землю одним ударом. Негодяй оказался человеком со связями, и «делу рукоприкладства зарвавшегося мичмана» дали ход. Владимиру Николаевичу грозили военный суд и каторга. Оставался один выход. Не теряя времени, Миклуха послал телеграмму матери, которая в это время проживала в Петербуре, чтобы она задним числом подала за него прошение об отставке. Отставку приняли, и Миклуха судился уже как гражданское лицо, отделавшись штрафом в двадцать пять рублей «за нанесенный ущерб».
– Ну вот, дорогая, – сказал он жене, выходя издания суда. – Теперь я человек вольный. Сегодня же выезжаем в Одессу!
– Почему именно в Одессу? – подняла на него глаза Юлия Николаевна.
– Буду там наниматься на работу!
Впереди его ждали океаны.
В дальних походах
Боевые морские офицеры были всегда в цене, и сразу же по приезде в Одессу отставного капитан-лейтенанта приняли помощником капитана на пароход «Владивосток», входивший в Добровольное общество. Общество это предназначалось для обслуживания перевозок между европейской Россией и Владивостоком. Во время же боевых действий предполагалось использовать быстроходные пароходы как рейдеры на коммуникациях неприятеля.
В апреле 1882 года Миклуха пришел на пароходе в Нагасаки. Там его ждало приятное известие о повышении в должности. Отныне Миклуха становился вахтенным начальником, а это значило, что он сделал еще один шаг к капитанскому мостику. Пароход «Рязань», на котором была открытая вакансия вахтенного начальника, в это время стоял в ремонте в Одессе, и Миклухе было предписано, сдав свои дела на «Петербурге», с первым же попутным пароходом убыть в Одессу.
25 апреля в Нагасаки пришел один из лучших пароходов добровольного флота «Москва». Пароход доставил во Владивосток очередной пехотный батальон, после чего загрузился в Гонконге чаем. Капитан «Москвы» Чириков, хорошо знавший Миклуху, с удовольствием согласился взять его с собой. Так Миклуха ввязался в одно из самых драматичных приключений своей жизни.
В Сингапуре пароход догрузился углем. Плавание через Индийский океан было спокойным. В сутки «Москва» делала по триста миль. И команда, и пассажиры горели желанием, во что бы то ни стало, обогнать германский пароход «Мессалия», покинувший Гонконг пятью сутками раньше «Москвы». Ходоком «Москва» была отличным, почему многие заключали пари, на какой именно день плавания мы «надерем уши германцам». Миклуха спорил с лейтенантом Мельницким, ставя три против одного, что должны догнать «Мессалию» в Красном море.
– При нашей машине мы добежим до Суэца в 19 дней, немцы ж дотопают не ранее, чем за двадцать семь, а потому гонку мы выиграем в любом случае! – доказывал он с присущим ему азартом.
– Море есть море и на нем бывает всякое! – отвечал рассудительный Мельницкий.
7 июля в тумане открылись гористые берега Африки. В семь часов вечера на траверзе мыса Гварафуи, когда Миклуха гонял чаи в кают-компании, пароход внезапно застопорил машину, а затем начал отрабатывать назад. Спустя минуту раздался резкий удар носом, от которого многие попадали. Вслед за этим «Москву» накрыло волной. После первого удара пароход стало нещадно бросать из стороны в сторону. Выбравшись на верхнюю палубу, Миклуха увидел, что «Москва» прочно сидит на мели среди бурунов прибоя. Вдали смутно угадывался берег. Из машины тем временем доложили, что в трюме сильная течь и от ударов об отмель потеряны лопасти винта. Было совершенно ясно, что огромный пароход обречен. Вскоре «Москва» стала заваливаться на бок, все больше погружаясь в песок.
– Так и перевернуться недолго! – заволновались пассажиры.
– Рубить рангоут! – распорядился Чириков.
– Неужели мы все погибнем? – спрашивали, обступивши Миклуху, напуганные люди.
– Все не столь плохо как кажется! – отвечал он. – Корпус должен выдержать до утра, а рангоут приспособят как упор, на случай, если начнем валиться на борт!
Из воспоминаний И. Соллогуба, бывшего пассажиром «Москвы»: «Пассажиры, нуждавшиеся в отдыхе, собрались в кают-компании 2-го класса и улеглись на полу, ближе к левому борту вповалку, стараясь оградить себя от проникнувшей сквозь иллюминаторы воды на правой стороне кают-компании. Офицеры и команда всю ночь напролет при сильном порывистом ветре работали, исполняя немедленно и точно все приказания своего командира: спускали рангоут, гребные суда, устанавливая их с подветренной стороны, где было тише; очищали от груза проходы у люков, для определения прибыли воды в трюмах, выгружали на верхнюю палубу провизию и т.
