Камень росчерком молнии устремился к спине Исаи, но тот в последний миг обернулся и вынул снаряд из воздуха. В его черных бездонных глазах не было и тени издевательства. Он просто сжал пальцы, а в стороны брызнули каменные осколки. Как будто внутрь снаряда вставили петарду и вот сейчас она рванула. Камешки заколотили по стенам и полу.
— Мы тебя всё равно достанем. Достали один раз, достанем и ещё, — прошипел сэнсэй.
— Да вы уже меня достали, ушлепки. Обоссать бы вас, да время тратить жалко.
После такого трогательного прощания Исаи окончательно покинул наш дом.
— И где носит Киоси, когда он так нужен? — задал риторический вопрос сэнсэй.
Он лежал на спине и смотрел в местами выщербленный потолок. Выбоины остались после сражения. Да и на полу была гора осколков, валялись разорванные в пух и прах сухие травы. Мы с сэнсэем лежали так, как будто не было в мире ничего важнее лицезрения потолка.
Я просканировал тело, переломов не нашлось, но вот ушибов мягких тканей, синяков и ссадин нахватался изрядно. Примерно также выглядел и сэнсэй.
Дух в теле Исаи оказался очень силен.
— Зачем тебе Киоси? — спросил я, когда пауза затянулась.
— Чтобы в ухо дать. Ты-то вон уже получил, тебя лупить бесполезно. Хотя и мог ради порядка чуть подольше посопротивляться…
— Ага, и отнимать боевую славу у лучшего бойца клана Казено-тсубаса-кай? Нет уж, я думал, что ты немного полежишь, подумаешь о прекрасном, а потом встанешь и вытащишь из Исаи сикигами. Возможно, даже за яйца, если они есть у бесплотных духов.
— Это не сикигами, Тень. Вернее, сикигами, но не те, которые помогают людям. Это онрё — призраки людей, которые умерли с такой неистовой яростью, страстью или ненавистью, что не в силах спокойно уйти в мир мертвых.
— Призраки?
— Такие души превращаются в мощных разгневанных духов, разрушающих все на своем пути. Онрё появляется таким, каким был в момент своей смерти. Часто такие призраки при жизни бывают жертвами войны, стихийного бедствия, предательства, убийства или самоубийства, при этом на их телах видны раны, ожоги и прочие следы той смерти, которую им пришлось принять.
— Но у этого ничего не было видно.
— Потому что он вселился в человека. Цель у любого онрё только одна — месть! У него достаточно сил, чтобы легко и быстро убить любого человека, но чаще всего мстительный дух предпочитает преследовать свою жертву долгое время, всячески отравляя жизнь и наблюдая за ее мучениями и страданиями — и в конечном итоге: смертью.
— Ага, всё как этот утырок обещал.
Я думаю, что вы уже догадались, кто был тем самым утырком, занявшим тело Исаи? Как нет? Да это же прямо на поверхности лежит. Вас же не били по голове, как только что меня, так что поводов тупить нет.
— Да, обещал… Чаще всего онрё насылает страшные проклятия на человека или место, которые становится объектом преследования. Эти проклятия могут передаваться другим людям через близкий контакт, словно заразная болезнь, создавая широкий круг смерти или разорения, куда оказываются втянуты множество людей.
— Вот почему он говорил о родных и близких? Надо бы обезопасить моих родителей.
— Твои родители на другом конце света. Вряд ли онрё попрётся так далеко, чтобы вершить месть. Хотя, сила опустошения у онрё гораздо мощней и шире, чем у других призраков. Для их гнева не существует конкретной цели, они хотят одного — уничтожить. Более того, месть онрё практически невозможно утолить, в отличие от большинства других призраков.
Я прикусил губу. Значит, вместо сикигами, который должен был помочь мне справиться с Сэтору, я обрел нового врага. Да, я туплю…
— В то время, как обычный юрэй будет появляться лишь до тех пор, пока не будет изгнан или успокоен, ужасное проклятие злобы онрё будет довлеть над местом еще долгие годы после того, как призрак отправиться в иной мир. Иногда проклятие онрё рождается не из ненависти и желания отомстить, а из страстной любви, которая извращается в неистовую ревность.
— Ну, в моём случае вряд ли этот призрак страстно любил меня.
— Знаешь, разгневанный онрё будет преследовать своего бывшего возлюбленного, обрушивая гнев на его новую любовь, следующий брак и детей. В конечном итоге, человек которого так любил дух при жизни, будет лишен всего, и ему останется лишь умереть. Но каково бы ни было происхождение онрё — неистовая ненависть или столь же неистовая любовь, — неразборчивый гнев делает его самым опасным из всех сверхъестественных существ Японии.
— Вот ни хрена не привлекательная перспектива. Я как-то видел фильмец, где девчонку утопили в колодце, а она потом распространила видеокассету и кошмарила всех зрителей подряд, вылезая из экрана через семь дней. Ну да, люди смотрят фильм, а через семь дней она за ними приходит. Похоже, что это из той же оперы… И кто этот призрак, который захватил тело Исаи?
Сэнсэй даже поперхнулся. Он уставился на меня, словно ища в уголках глаз насмешку. Насмешки не было, я действительно не понимал. Возможно, что дело было в том, что я немало людей отправил на тот свет. А возможно, причина была в недавно упомянутых ударах по голове.
Норобу перевернулся на живот и показал на одну из бумажных лент. Она первая скомкалась, когда влетел Киоси.
— Что ты видишь, Тень?
— Могучий сикигами вызывается вплоть до смерти сына старшего комиссара Мацуда, — сказал я по памяти, пожав плечами.
— Нет, ты прочитай так, как возникло переплетение, — покачал головой сэнсэй.
Я пробежал глазами скомканную полосу и почувствовал, как на затылке зашевелились волосы.
Киоси так удачно наступил на бумагу, что в итоге появилась надпись:
«Вызывается могучий сикигами старшего комиссара Мацуда!»
— Вот, а твой одноклассник ещё и кровью подкрепил вызов. Так что теперь в теле Исаи находится твой заклятый враг… Хотя, если хочешь, то можешь отправиться в путешествие. Мир большой, документы тебе справим новые. Потерпеть-то нужно будет всего месяц, а потом вернешься и будет всё по-старому…
