Лена удивилась.
— Неужели официально объявили, что самолёт сбит именно ракетой? Может там террористический акт или птица в двигатель попала. Мог и просто упасть. Таких случаев пруд пруди, старое всё, выслужившее срок.
Сказала и пошла себе в кухню. Но Данька припустил за ней вслед, высказывая своё возмущение происходящим процессом:
— Жди, счас, объявят, наши как раз и упираются, сказки рассказывают про птиц и взрывчатку, но американцы в космосе засекли.
О! Она тут же встала.
— Ну, американцы нам не показатель, — отмахнулась Лена. Но подумав, ради справедливости добавила:- Хотя твой отец всегда был против открытия там такого полигона… Но его аргументы не приняли в расчёт. Беда страшная, если всё это правда. Что ж на самом деле произошло?
Данька развёл руками:- Стреляли…
Буркнув: — Паяц. — Она поспешила к телевизору. Пустобрёхство телеканалов довело до того, что не подходила месяцами к тому источнику брехни. Вместо этого страшно хотелось отправиться в путешествие даже не важно куда. Лишь бы вернуть себе подлинное ощущение жизни. К тому же не любила телевизор ещё и потому, что он напоминал ей о её одиночестве, поселяя ещё большую тоску. Ведь женщина включает этот ящик тогда, когда все дела переделаны, а поговорить не с кем, когда наступает такой момент, когда хочется выть. Вот она и начинает подглядывать за чужой жизнью в экране. Чтоб не быть тем самым наблюдателем, Лена сочиняла ту новую чужую жизнь сама. Обрыскав всю спальню, с трудом нашла пульт. Ещё бы, не включала с незапамятных времён. Как только политического яда полилось больше с голубого экрана нежели здравого смысла и желания поправить экономику, так и выкинула куда подальше пульт. Теперь оказалось не просто его найти. По всем каналам трепались, смакуя беду журналисты и тыкал указкой рисуя картину стрельб на карте командующий. Скоро стало понятно. Власти заняли круговую оборону: "Не мы!" Началось азартное копание во всём. "Тогда кто?" Некоторые горячие головы даже прикинули, что это террористы спрятали в кустиках ракету и стрельнули за спиной ПВО. Лена не могла не улыбнуться: "Прикольно! никто кроме доморощенных политиков до такого не дотянет. Да Жириновский по- сравнению с ними просто младенец". Она смотрела на брызгающих с трибун слюной мужиков, и ей даже не было смешно. Для каких-то целей и кому-то нужны эти идиоты. Не понимать, что это дурь не могут, но орут.
— Смотришь? — присел к ней сын. — Уровень информации на отметке солдатского трёпа после отбоя в казарме. Поболтают, повизжат, а до толку так и не доберутся. Как всегда виноватых не найдут. Даже если докажут, что это мы, всё прокатят на тормозах.
— Боюсь, что ты неправ. Их-то, как раз и найдут. Кто наводил, кто на кнопку жал. Командиры опять же: дивизиона и бригады пострадают. Я их знаю. Последних, кто ещё что-то в этой армии мог, уволят, а дальше птенчики пойдут. Хотя и эти были не орлы. Твой отец офицером наведения раз пять стрелял. Потом начальником отделения раза три. Опять же комбатом пару раз и командиром дивизиона четыре пуска на его счету. Потом полк и бригада на очереди встала. А сейчас соколики- командир полка, а тех стрельб и не нюхал ни в одной должности. Подготовка на фантастическом уровне. Перспективные и умные увольняются ещё лейтенантами. Кто остаётся? Так чего же хотим иметь. От случая до случая живём. Вот сейчас по всей цепочке и получат с полной выкладкой.
Данька помучил наушники, почесал макушку и удивлёно выпятил губу.
— Они-то причём?
Долго объясняться не хотелось и она нашла краткий путь:
— Так устроен этот свет. Всегда ищут крайнего. До кого дотянуться легче всего, того и в котёл.
Но сын не склонен был сворачивать беседу и продолжил разговор:
— Тогда надо наказывать в первую очередь того, кто открыл этот полигон, да ещё в таком месте, рядом с международной трассой. Ведь у такого серьёзного ведомства должны были быть расчёты мощностей всех комплексов и дальность полёта ракет. Видишь, даже я понимаю.
Лена прошлась ладонью по его взъерошенной макушке.
— Всё у тебя просто. Будут расследовать, искать. Не без этого. Но людей накажут без разбора. Кинут кадры армии на чашу весов, чтоб бросить кость общественности, которую сами же и завели в нужном направлении. А народ у нас любит орать и журналисты тоже накручивать. К сожалению, человек сам себе враг. Сначала бегали, требовали уничтожить ядерный потенциал. Добились своего. Ракеты развинтили. Шахты взорвали. Довольны… Теперь те же самые во все глотки кричат совершенно противоположное. Но этого показалось мало и всю мощь направили на закрытие АС. Закрыли на потеху всему свету. И тут же поняли, что повесили проблему сами себе, удавкой на шею. Весь мир идёт вперёд и только мы шарахаемся назад. Выводов из случившегося никто не собирался делать. Нельзя было резать лучшие в мире самолёты, вывозить ядерное оружие и закрывать АС. Двигайся вперёд, разрабатывай новые технологии, методы защиты, новые виды вооружения. Но то, что имеешь — не уничтожай…
— Мать, ты склонна к преувеличениям. Тебе не кажется, что твоя милость через края хватила. Так умные живут, а не эмоциональные. А у нас одни театрализованные скачки.
Лена смутилась. Действительно с чего парня всяким дерьмом принялась давить.
Она сконфуженно забормотала:
— Что-то я отвлеклась. Мы же о стрельбах говорили.
— Это точно, уехала ты от полигона далеко, — хихикнул он.
Лена нажала на кнопку пульта. Экран погас.
— Теперь будет всем, чем заняться. Адреналин погоняют и себе и людям. Азарт аж из ящика выпрыгивает. Будут хором, до посинения, искать виновных.
Данька такой прозы жизни не понимал. Любят взрослые из мухи делать слона и искать кошку в тёмной комнате, хотя возьми и включи свет.
— Чего ж тут искать, посмотри в конце листа, выдавших инициативу на подпись и клиент готов. Либо круглый дурак был, либо карьерист, которому дырочку на кителе для ордена не терпелось просверлить, за мудрую и экономную для государства идею. На экономию государства им, конечно, наплевать. Эти деятели больше у него уворуют, чем заплатили бы за стрельбы на нормальном полигоне. А сейчас ещё за самолёт и гибель людей придётся зелёненькие отвалить.
— Хватит болтать, тем более, по такому поводу по которому ничего не понимаешь, одёрнула она его.
Данька никак не мог согласиться с таким определением своих способностей и принялся рассуждать.
— Чтоб разбираться в боевой готовности наших военачальников, большого ума не надо, достаточно знать их лично и их потребности в частности.
Пресекая тяжёлый и ненужный разговор, который сын может вести до бесконечности, трепаться не работать, она, оборвав, перешла на Долгова.
— Когда отец прилетит, балабол?
Данька сразу вырулил на свою волну, которая ей тоже не совсем была приятна, но приняла её стоически.
— А ты бы взяла и позвонила. Вроде как семья когда-то была. А, если откатить ещё дальше к молодости, возможно и любили друг друга…
